"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Магнетизер (Фантазии в манере Калло)" - читать интересную книгу автора

усомниться в моей власти над тобою, я зримо для тебя проникну теперь в
сокровенную кузницу твоих мыслей". Внезапно я увидал у него в руке
раскаленное острие, которое он вонзил мне в мозг. Из груди моей исторгся
мучительный вопль ужаса, и я проснулся в холодном поту, на грани обморока.
Наконец я опамятовался, но комнату наполнял тяжелый душный воздух, мне
чудился голос майора, несколько раз, словно из дальнего далека, окликнувший
меня по имени. Я счел это последствием кошмарного сна, вскочил с постели,
отворил окна, чтобы впустить в душную комнату свежего воздуху. И какой ужас
охватил меня, когда в лунной ночи я увидел майора в датском мундире,
совершенно как давеча во сне... по главной аллее он шагал к решетчатым
воротам, ведущим из сада в поле, вот он распахнул створки, а в следующий миг
захлопнул их за собою - от удара запор лязгнул и задребезжал, и громкий этот
звук гулко разнесся в ночной тишине. "Что это было, что понадобилось майору
среди ночи в поле?" - подумал я в неописуемом страхе и беспокойстве. Точно
гонимый неодолимою силой, я быстро оделся и разбудил добряка инспектора,
набожного старика семидесяти лет, единственного, кого майор даже в самых
страшных пароксизмах избегал и щадил; ему-то я и поведал свой сон и что
произошло затем. Старик насторожился и сказал: "Я тоже слыхал, как
захлопнулись ворота, но решил, что мне почудилось; нет, не иначе с майором
приключилось что-то особенное, а потому не грех и заглянуть в его комнаты".
Звонок разбудил питомцев и наставников, и мы со свечами, будто в
торжественной процессии, направились по длинному коридору к комнатам майора.
Дверь была заперта, и бесплодные попытки открыть ее универсальным ключом
убедили нас, что внутри заперто на задвижку. И парадная дверь, через которую
майор должен был пройти в сад, тоже, как и вечером, была на замке и на
засове. Все оклики и зовы остались без ответа, и в конце концов дверь
спальной взломали - там мертвый, с неподвижным страшным взором, с кровавою
пеной у рта, стиснув в оцепенелой руке шпагу, лежал на полу майор!.. Попытки
вернуть его к жизни не дали результата.
Барон умолк, Оттмар хотел было что-то сказать, однако передумал и,
прикрыв ладонью лоб, казалось, решил сначала мысленно взвесить и привести в
порядок все то, что, вероятно, намеревался сообщить по поводу рассказа.
Нарушила молчание Мария, воскликнувши:
- Ах, любезный батюшка! какой ужасный случай, я просто воочию вижу
перед собою страшного майора в его датском мундире, он неподвижно смотрит на
меня; нынешней ночью я уж верно глаз не сомкну.
Художник Франц Биккерт, лет пятнадцать уже поистине свой человек в доме
барона, до сих пор - было у него такое обыкновение - не участвовал в
разговоре, только расхаживал по зале, заложив руки за спину, причудливо
гримасничая и временами даже потешно подпрыгивая. Теперь он не выдержал:
- Баронесса совершенно права - к чему сейчас, перед сном, эти ужасные
рассказы, эти диковинные истории? По крайней мере это в корне противно моей
теории о сне и сновидениях, опорою коей служит сущий пустяк - всего-навсего
несколько миллионов наблюдений... Коли господин барон видел сплошь дурные
сны, то лишь потому, что он не знал моей теории и не мог ею руководиться.
Оттмар толкует о магнетических воздействиях... о влиянии планет и прочая -
что ж, возможно, он по-своему прав, однако моя теория выковывает панцирь,
непроницаемый для лунных лучей.
- Ну-ка, ну-ка, мне впрямь очень любопытна твоя замечательная теория, -
молвил Оттмар.