"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Магнетизер (Фантазии в манере Калло)" - читать интересную книгу автора

затылке или правая рука составит компанию левой ноге!
______________
* Тосканская речь в римских устах (то есть на безукоризненном
итальянском языке) (ит.).

Барон и Оттмар прервали художника громким хохотом, серьезного
настроения как не бывало.
- Ну, что я говорил? - молвил барон. - Старина Франц для нашего
маленького семейного кружка сущий maоtre de plaisir*! С каким пафосом начал
он свою речь об нашем предмете - тем замечательней было действие
юмористической шутки, которую он нежданно-негаданно отпустил под конец и
которая, будто взрыв, силою разрушила нашу торжественную серьезность; в
мгновение ока мы вернулись из призрачного мира духов в реальную, живую,
радостную жизнь.
______________
* Забавник (фр.).

- Не воображайте только, - заметил Биккерт, - будто я ваш паяц и сыграл
шутку, чтобы вас развеселить. Нет! Эти отвратительные сны вправду терзали
меня, и, очень может быть, я сам же бессознательно их себе и подсудобил.
- Наш Франц, - вмешался Оттмар, - накопил кой-какой опыт по части своей
теории возникновенья снов, однако же с точки зрения связности и выводов из
гипотетических принципов доклад его отнюдь не заслуживает похвалы. Притом
есть более высокий вид грез, и лишь эти грезы, лучи мирового духа, до коего
он воспарил, человеку должно вбирать в одухотворяющем и благотворном сне,
что дарован ему, ибо они укрепляют его и питают божественною силой.
- Берегитесь, - сказал барон, - Оттмар, того и гляди, снова оседлает
своего конька, дабы отправиться в неведомое царство, которое мы, неверующие,
способны, как он утверждает, увидеть только издалека, как Моисей землю
обетованную. Но мы не позволим ему так просто нас покинуть - очень уж
по-осеннему неприветлива нынешняя ночь, может, посидим еще часок вместе,
велим затопить камин, Мария приготовит нам свой превосходный пунш, который
мы покуда и будем считать тем духом, что питает и укрепляет наше бодрое
настроение.
Биккерт, громко вздыхая, как бы с просветленьем во взоре глянул ввысь и
в тот же миг склонился перед Мариею в позе смиренного просителя. Мария,
которая до этих пор была довольно молчалива и задумчива, на редкость
сердечно посмеялась над потешными ужимками старого художника, а затем
проворно встала, чтобы со всем старанием исполнить желанье барона. Биккерт
деловито сновал туда-сюда, помог Касперу принесть дров и, меж тем как,
опустившись на одно колено и избоченясь, раздувал огонь, поминутно призывал
Оттмара показать себя переимчивым учеником и поскорей сделать с него
изрядный набросок, тщательно запечатлевши огненные эффекты и красивые блики,
озаряющие ему лицо. Старый барон еще повеселел и даже распорядился подать
себе длинную турецкую трубку с мундштуком из редкостного янтаря, а такое
бывало лишь в наиприятнейшие часы... Когда по зале поплыл неуловимый, тонкий
аромат турецкого табаку, а Мария наколола собственными руками сахару,
сложила его в серебряную чашу и покропила лимонным соком, все преисполнились
ощущения, будто здесь явился добрый дух родного очага и душевное
благорасположение, им внушаемое, непременно углубит и оживотворит