"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Серапионовы братья " - читать интересную книгу автора

нею, простясь навсегда с воздушною сферой. Но вспомните, как бросал нас
жизненный вихрь в событиях нашей жизни! Неужели все, что мы испытали
страшного, ужасного и неприятного, могло пройти мимо, не схватив нас в свои
объятия и не оставив в нашем существе глубоких, кровавых следов? Вот почему
побледнели в нас яркие образы прошлого, и напрасным кажется наше желание их
воскресить! Или, может быть, казавшееся нам прежде в жизни прекрасным теперь
потеряло свой блеск оттого, что глаза наши привыкли к более яркому свету,
между тем как внутреннее чувство, бывшее источником нашей взаимной любви,
осталось прежним. Я, по крайней мере, полагаю, что все мы считаем друг друга
все еще достойными себя и нашей взаимной дружбы. Оставим же в покое прошлое
со всеми его притязаниями и постараемся, во имя прежних чувств, завязать
новый узел взаимности.
- Благодарю Бога, - перебил тут своего друга Оттмар, - что Лотар не
выдержал того дурацкого состояния, в котором мы находились, и что ты,
Теодор, сумел поймать за хвост мучавшего нас зловредного чертика. Меня
самого начинала до злости душить вынужденная любезность, которую мы на себя
напускали, пока наконец не прервал ее Лотар. Теперь же, когда Теодор
объяснил в чем дело, я чувствую, что мы сближены теснее прежнего и что наше
прежнее уютное счастье всплывает наверх наперекор всем дурным сомнениям.
Теодор прав, что мы сохранили веру в себя, несмотря на дурное влияние
времени. Новый союз заключен, и я торжественно предлагаю постановить
предварительным условием обязательство собираться раз в неделю, чтобы не
потеряться опять среди суетной жизни в большом городе, не отдалиться друг от
друга хуже прежнего.
- Утешил выдумкой! - возразил на это Лотар. - Не будешь ли ты так добр
продиктовать и дальнейшие законы этих собраний? Не постановить ли о чем
можно и о чем нельзя будет говорить? Не обязать ли каждого рассказать
непременно три острых анекдота или определить неизменный салат из сардинок
для ужина? Этим способом мы погрузимся в такое море филистерства, какое
может процветать только в любом клубе. Неужели ты не понимаешь, что всякое
определенное условие влечет за собою принуждение и скуку, в которых, по
крайней мере для меня, тонет всякое удовольствие? Вспомни наше прежнее
отвращение ко всему, что хотя бы чуть-чуть напоминало клуб, кружок или
какое-нибудь из этих глупых учреждений, где царят скука и пресыщение! А
теперь ты хочешь подводить под это правило наш, способный процветать только
на полной свободе четырехлистник.
- Наш друг Лотар нелегко расстается со своей хандрой, мы это все
знаем, - возразил Теодор. - Знаем и то, что в этом дурном настроении он
часто создает призраки, с которыми храбро сражается до тех пор, пока, устав
до смерти, бывает вынужден сам сознаться, что все эти призраки - плод его
собственного воображения. С какой стати заговорил он о клубах, кружках и
связанном с ними филистерстве, выслушав совершенно невинное и притом крайне
разумное предложение Оттмара? Я вспомнил по этому поводу забавное
приключение из нашей прежней жизни. Помнишь, Лотар, как, оставив в первый
раз столицу, мы приехали в маленький городок П***? Местные нравы и приличие
требовали, чтобы мы непременно записались в клуб, основанный тамошней
городской знатью. И вот в один прекрасный день получаем мы высокопарнейшим
слогом написанное послание, которым нас извещали, что на прошедшем
голосовании мы оба избраны членами почтенного учреждения. К сему была
приложена опрятно переплетенная книга в пятнадцать или двадцать листов