"Отто Гофман. На Дальнем Западе " - читать интересную книгу автора

эти слова, сказанные на испанском языке, тем более привлекли внимание графа,
что он отлично говорил по-испански. Он и его спутник поспешно подошли к
нише, находившейся в стене, и увидели человека в полулежачем положении:
бледное, как смерть, лицо его указывало, что он был тяжело ранен при
столкновении народа с войсками.
- Вы ранены, сеньор? - спросил граф по-испански.
- Карамба! Пуля одного из этих солдат угодила мне в спину и свалила
меня на землю, как мешок; я едва дополз до этого убежища. Конечно, всякому
придется когда-нибудь умереть, но я лучше желал бы испустить дыхание на моей
жаркой родине, Мексике, в битве с моими естественными врагами, краснокожими.
Злой дух в виде мошенника-янки привел меня в эту страну, где вместо удачи я
нахожу злую кончину.
- Надеюсь, что этого не будет. - утешал его граф. - Во всяком случае,
следует сделать все для вашего спасения. - Евстафий!
- Monsieur le comte!
- Мы должны укрыть этого человека в моем доме, так как туда всего
ближе. Возьмите его осторожно и помогите мне перенести его.
Спутник графа улыбнулся.
- Хотя я и не обладаю вашей исполинской силой, граф, однако моих
мускулов хватит на то, чтобы снести одному этого беднягу, иссушенного
тропическим солнцем.
Последнее замечание как нельзя более подходило к фигуре раненого, так
как он был еще более худощав и сух, чем сам Евстафий. На нем были надеты
мексиканские панталоны из коричневого бархата, с разрезами по бокам, куртка
из той же материи и поверх куртки синий полотняный китель, какой обыкновенно
носят французские работники и поселяне.
- Ну так бери его, - сказал граф, - я следую за тобой.
Евстафий взвалил на плечи мексиканца, который невольно застонал от
боли, и вся группа вышла на улицу, где, по-видимому, не было солдат. Только
при входе на бульвар находился жандармский пост. Один из жандармов, кажется,
заметил подозрительную группу, потому что поскакал по направлению к ней.
- Поспеши со своей ношей в дом, - крикнул граф провансальцу, - я буду
прикрывать отступление.
Пока провансалец дошел до дома, находившегося в нескольких шагах, и
дернул шнурок колокольчика, граф, не имевший при себе никакого оружия, кроме
тоненькой тросточки, поджидал жандарма, скакавшего к нему с обнаженной
саблей и кричавшего: "Стой! стой!"
- Что вам угодно, сударь? - спросил граф.
- Мне угодно, - закричал полупьяный жандарм, - арестовать этого
проклятого бунтовщика, которого вы стараетесь унести, да и вас тоже... вы,
видно, также мятежники! Прочь с дороги, иначе эти мошенники уйдут в дом.
- Позвольте, сударь, - сказал граф с холодным спокойствием, тем более
зловещим, что оно было предвестием вспышки бешеного гнева, - я граф
Сент-Альбан и настолько известен в Париже, что всякий сумеет найти меня,
если ему это будет нужно. Тот человек ранен, он отдался под мое
покровительство, и я намерен спасти его, так как нахожу, что довольно уж
было резни.
- Значит, вы сами бунтовщик, как я и думал! - с бешенством крикнул
жандарм. - Вот же вам!
Он замахнулся саблей, но быстрее молнии граф бросил трость, схватил