"Николай Васильевич Гоголь. Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном" - читать интересную книгу автора

наперед его хорошенько за то, что он исповедует еврейскую веру.
Впрочем, несмотря на некоторые несходства, как Иван Иванович, так и Иван
Никифорович прекрасные люди.


Глава II,
ИЗ КОТОРОЙ МОЖНО УЗНАТЬ, ЧЕГО ЗАХОТЕЛОСЬ ИВАНУ ИВАНОВИЧУ, О ЧЕМ ПРОИСХОДИЛ
РАЗГОВОР МЕЖДУ ИВАНОМ ИВАНОВИЧЕМ И ИВАНОМ НИКИФОРОВИЧЕМ И ЧЕМ ОН ОКОНЧИЛСЯ

Утром, это было в июле месяце, Иван Иванович лежал под навесом. День был
жарок, воздух сух и переливался струями. Иван Иванович успел уже побывать
за городом у косарей и на хуторе, успел расспросить встретившихся мужиков и
баб, откуда, куда и почему; уходился страх и прилег отдохнуть. Лежа, он
долго оглядывал коморы, двор, сараи, кур, бегавших по двору, и думал про
себя: Господи боже мой, какой я хозяин! Чего у меня нет? Птицы, строение,
амбары, всякая прихоть, водка перегонная настоянная; в саду груши, сливы; в
огороде мак, капуста, горох... Чего ж еще нет у меня?.. Хотел бы я знать,
чего нет у меня?
Задавши себе такой глубокомысленный вопрос, Иван Иванович задумался; а
между тем глаза его отыскали новые предметы, перешагнули чрез забор в двор
Ивана Никифоровича и занялись невольно любопытным зрелищем. Тощая баба
выносила по порядку залежалое платье и развешивала его на протянутой
веревке выветривать.

Скоро старый мундир с изношенными обшлагами протянул на воздух рукава и
обнимал парчовую кофту, за ним высунулся дворянский, с гербовыми
пуговицами, с отъеденным воротником; белые казимировые панталоны с пятнами,
которые когда-то натягивались на ноги Ивана Никифоровича и которые можно
теперь натянуть разве на его пальцы. За ними скоро повисли другие, в виде
буквы Л. Потом синий козацкий бешмет, который шил себе Иван Никифорович
назад тому лет двадцать, когда готовился было вступить в милицию и отпустил
было уже усы. Наконец, одно к одному, выставилась шпага, породившая на
шпиц, торчавший в воздухе. Потом завертелись фалды чего-то похожего на
кафтан травяно-зеленого цвета, с медными пуговицами величиною в пятак.
Из-за фалд выглянул жилет, обложенный золотым позументом, с большим вырезом
напереди. Жилет скоро закрыла старая юбка покойной бабушки, с карманами, в
которые можно было положить по арбузу. Все, мешаясь вместе, составляло для
Ивана Ивановича очень занимательное зрелище, между тем как лучи солнца,
охватывая местами синий или зеленый рукав, красный обшлаг или часть золотой
парчи, или играя на шпажном шпице, делали его чем-то необыкновенным,
похожим на тот вертеп, который развозят по хуторам кочующие пройдохи.
Особливо когда толпа народа, тесно сдвинувшись, глядит на царя Ирода в
золотой короне или на Антона, ведущего козу; за вертепом визжит скрыпка;
цыган бренчит руками по губам своим вместо барабана, а солнце заходит, и
свежий холод южной ночи незаметно прижимается сильнее к свежим плечам и
грудям полных хуторянок.
Скоро старуха вылезла из кладовой, кряхтя и таща на себе старинное седло
с оборванными стременами, с истертыми кожаными чехлами для пистолетов, с
чепраком когда-то алого цвета, с золотым шитьем и медными бляхами.
Вот глупая баба! - подумал Иван Иванович, - она еще вытащит и самого