"Николай Васильевич Гоголь. Повести (ПСС Том 3)" - читать интересную книгу автора

Иване Яковлевиче, человеке почтенном во многих отношениях.
Иван Яковлевич, как всякий порядочный русский мастеровой, был пьяница
страшный. И хотя каждый день брил чужие подбородки, но его собственный был у
него вечно не брит. Фрак у Ивана Яковлевича (Иван Яковлевич никогда не ходил
в сюртуке) был пегий, то есть он был черный, но весь в коричнево-желтых и
серых яблоках; воротник лоснился; а вместо трех пуговиц висели одни только
ниточки. Иван Яковлевич был большой циник, и когда коллежский асессор
Ковалев обыкновенно говорил ему во время бритья: "у тебя, Иван Яковлевич,
вечно воняют руки!", то Иван Яковлевич отвечал на это вопросом: "отчего ж бы
им вонять?" - "Не знаю, братец, только воняют", говорил коллежский
асессор, - и Иван Яковлевич, понюхавши табаку, мылил ему за это и на щеке, и
под носом, и за ухом, и под бородою, одним словом, где только ему была
охота.
Этот почтенный гражданин находился уже на Исакиевском мосту. Он прежде
всего осмотрелся; потом нагнулся на перила будто бы посмотреть под мост:
много ли рыбы бегает, и швырнул потихоньку тряпку с носом. Он почувствовал,
как будто бы с него разом свалилось десять пуд: Иван Яковлевич даже
усмехнулся. Вместо того, чтобы итти брить чиновничьи подбородки, он
отправился в заведение с надписью: "Кушанье и чай" спросить стакан пуншу,
как вдруг заметил в конце моста квартального надзирателя благородной
наружности, с широкими бакенбардами, в треугольной шляпе, со шпагою. Он
обмер; а между тем квартальный кивал ему пальцем и говорил: "А подойди сюда,
любезный!"
Иван Яковлевич, зная форму, снял издали еще картуз и, подошедши
проворно, сказал: "Желаю здравия вашему благородию!"
"Нет, нет, братец, не благородию; скажи-ка, что ты там делал, стоя на
мосту?"
"Ей богу, сударь, ходил брить, да посмотрел только, шибко ли река
идет."
"Врешь, врешь! Этим не отделаешься. Изволь-ка отвечать!"
"Я вашу милость два раза в неделю, или даже три, готов брить без
всякого прекословия", отвечал Иван Яковлевич.
"Нет, приятель, это пустяки! Меня три цырюльника бреют, да еще и за
большую честь почитают. А вот изволь-ка рассказать, что ты там делал?"
Иван Яковлевич побледнел... Но здесь происшествие совершенно
закрывается туманом, и что далее произошло, решительно ничего неизвестно.


II.

Коллежский асессор Ковалев проснулся довольно рано и сделал губами:
"брр...", что всегда он делал, когда просыпался, хотя сам не мог
растолковать, по какой причине. Ковалев потянулся, приказал себе подать
небольшое, стоявшее на столе, зеркало. Он хотел взглянуть на прыщик, который
вчерашнего вечера вскочил у него на носу; но к величайшему изумлению увидел,
что у него вместо носа совершенно гладкое место! Испугавшись, Ковалев велел
подать воды и протер полотенцем глаза: точно нет носа! Он начал щупать
рукою, чтобы узнать: не спит ли он? кажется, не спит. Коллежский асессор
Ковалев вскочил с кровати, встряхнулся: нет носа!.. Он велел тотчас подать
себе одеться и полетел прямо к обер-полицмейстеру.