"Николай Васильевич Гоголь. Вечера на хуторе близ Диканьки, ч.II (Предисловие, Ноч" - читать интересную книгу автора

черевики, выйду замуж! - И, засмеявшись, убежала с толпою.
Как вкопанный стоял кузнец на одном месте. Нет, не могу; нет сил
больше... - произнес он наконец. - Но боже ты мой, отчего она так чертовски
хороша? Ее взгляд, и речи, и все, ну вот так и жжет, так и жжет... Нет,
невмочь уже пересилить себя! Пора положить конец всему: пропадай душа,
пойду утоплюсь в пролубе, и поминай как звали!
Тут решительным шагом пошел он вперед, догнал толпу, поравнялся с Оксаною
и сказал твердым голосом:
- Прощай, Оксана! Ищи себе какого хочешь жениха, дурачь кого хочешь; а
меня не увидишь уже больше на этом свете.
Красавица казалась удивленною, хотела что-то сказать, но кузнец махнул
рукою и убежал.
- Куда, Вакула? - кричали парубки, видя бегущего кузнеца.
- Прощайте, братцы! - кричал в ответ кузнец. - Даст бог, увидимся на том
свете; а на этом уже не гулять нам вместе. Прощайте, не поминайте лихом!
Скажите отцу Кондрату, чтобы сотворил панихиду по моей грешной душе. Свечей
к иконам чудотворца и божией матери, грешен, не обмалевал за мирскими
делами. Все добро, какое найдется в моей скрыне, на церковь! Прощайте!
- Проговоривши это, кузнец принялся снова бежать с мешком на спине.
- Он повредился! - говорили парубки.
- Пропадшая душа! - набожно пробормотала проходившая мимо старуха. -
Пойти рассказать, как кузнец повесился!
Вакула между тем, пробежавши несколько улиц, остановился перевесть духа.
Куда я, в самом деле, бегу? - подумал он, - как будто уже все пропало.
Попробую еще средство: пойду к запорожцу Пузатому Пацюку. Он, говорят,
знает всех чертей и все сделает, что захочет. Пойду, ведь душе все же
придется пропадать!
При этом черт, который долго лежал без всякого движения, запрыгал в мешке
от радости; но кузнец, подумав, что он как-нибудь зацепил мешок рукою и
произвел сам это движение, ударил по мешку дюжим кулаком и, встряхнув его
на плечах, отправился к Пузатому Пацюку.
Этот Пузатый Пацюк был точно когда-то запорожцем; но выгнали его или он
сам убежал из Запорожья, этого никто не знал. Давно уже, лет десять, а
может, и пятнадцать, как он жил в Диканьке. Сначала он жил, как настоящий
запорожец: ничего не работал, спал три четверти дня, ел за шестерых косарей
и выпивал за одним разом почти по целому ведру; впрочем, было где и
поместиться, потому что Пацюк, несмотря на небольшой рост, в ширину был
довольно увесист. Притом шаровары, которые носил он, были так широки, что,
какой бы большой ни сделал он шаг, ног было совершенно незаметно, и
казалось - винокуренная кадь двигалась по улице. Может быть, это самое
подало повод прозвать его Пузатым. Не прошло нескольких дней после прибытия
его в село, как все уже узнали, что он знахарь. Бывал ли кто болен чем,
тотчас призывал Пацюка; а Пацюку стоило только пошептать несколько слов, и
недуг как будто рукою снимался.
Случалось ли, что проголодавшийся дворянин подавился рыбьей костью, Пацюк
умел так искусно ударить кулаком в спину, что кость отправлялась куда ей
следует, не причинив никакого вреда дворянскому горлу. В последнее время
его редко видали где-нибудь. Причина этому была, может быть, лень, а может,
и то, что пролезать в двери делалось для него с каждым годом труднее. Тогда
миряне должны были отправляться к нему сами, если имели в нем нужду. Кузнец