"Владимир Соллогуб, Aлександр Пушкин и другие "Литературные мемуары. Гоголь в воспоминаниях современников" " - читать интересную книгу автора

Перечисляя Погодину его "вины", Гоголь писал: "Первая - ты сказал верю
-- и усомнился на другой же день, вторая - ты дал клятву ничего не просить
от меня и не требовать, но клятвы не сдержал: не только попросил и
потребовал, но даже отрекся и от того, что давал мне клятву. Отсюда
произошло почти все" 1. Усилия Погодина представить Гоголя в
качестве союзника "Москвитянина" кончились провалом. Их личные отношения
оказались на грани полного разрыва.
В цитированном выше письме к Языкову от 26 октября 1844 года Гоголь дал
выразительную характеристику Погодина как грубого и беспринципного человека:
"Такой степени отсутствия чутья, всякого приличия и до такой степени
неимения деликатности, я думаю, не было еще ни в одном человеке испокон
веку" 2.
С. Т. Аксаков не мог, конечно, целиком игнорировать подобные вопиющие
факты. Но в изложении этих фактов он старается всячески ослабить их
принципиальное значение, придать конфликту между Гоголем и Погодиным сугубо
личный характер, лишенный какого бы то ни было общественного смысла.
Свое отношение к Погодину Гоголь не скрывал и высказался о нем однажды
даже публично, в печати - в IV гл. "Выбранных мест из переписки с
друзьями".
Гневные и справедливые строки о Погодине в "Выбранных местах"
всполошили весь славянофильский лагерь. Шевырев назвал поступок Гоголя
"нехорошим" и ультимативно сообщил, что он отказывается хлопотать о втором
издании книги, если не будет в ней уничтожено все, компрометирующее Погодина
3. Показательна позиция С. Т. Аксакова в этом инциденте. В
воспоминаниях он пытается изобразить себя человеком объективным, способным,
несмотря на дружбу, осудить Погодина за его непристойное поведение. Однако
после выхода "Выбранных мест" обнаружилась с предельной очевидностью цена
этой "объективности" Аксакова, решительно ставшего на сторону Погодина. В
письме к сыну Ивану от 14 января 1847 года он писал: "Я никогда не прощу
Гоголю выходки на Погодина: в них дышит дьявольская злоба..." 4
Так завершается процесс самораскрытия С. Т. Аксакова.
1 Н. В. Гоголь, Письма, т. II, стр. 355.
2 Т а м же, стр. 499.
3 "Отчет Император. публ. биб-ки за 1893 год", стр. 42, 44.
4 "Русский архив", 1890, No 8, стр. 162.

"Друзья" в данном случае, как и во всех других, действовали вполне
солидарно. И этот пример лишний раз подтверждает несостоятельность попыток
С. Т. Аксакова показать себя инакомыслящим в среде славянофилов, человеком,
совершенно беспристрастно относившимся к Гоголю.
Пристрастность воспоминаний Аксакова проявляется во многих случаях, но,
пожалуй, всего нагляднее - в стремлении автора всячески подчеркнуть
благотворное влияние, оказанное им и его друзьями на Гоголя. Аксаков здесь
доходит до кощунственного извращения фактов, указывая, например, что будто
бы "дружба с нами и особенно влияние Константина" были единственной причиной
"сильного чувства к России" у Гоголя.
Нелепость этого утверждения слишком очевидна. Патриотическое чувство
любви к родине было воспитано в Гоголе, конечно, не славянофилами.
"История моего знакомства с Гоголем", как видим, меньше всего может
быть названа беспристрастной мемуарной летописью. С. Т. Аксакова в этой