"Анатолий Дмитриевич Голубев. Убежать от себя " - читать интересную книгу автора

на чемпионат мира никому не известного парнишку. На прикидочных играх перед
чемпионатом Борин не показал особого блеска, но в тройку вжился. И если не
усилил ее сразу, то, Рябов чувствовал, с каждым днем набирался ума-разума.
"Накажет! Он в этом турнире накажет кого-нибудь из наших соперников!"
Рябов еще на тренировке обратил внимание на взрывную силу ускорений
дебютанта и начал проверять его в нескольких комбинациях. Борин оставался
свободным в центре между защитниками соперников, ждал паса, а получив его,
пробовал на скорости уйти к воротам.
Попытка нашего защитника прижать шайбу - нужна замена - не удалась.
Канадец просто снес его у борта, и упавший, не поднимаясь, полущелчком
послал ее Борину. Остальное произошло в доли секунды. Матерые защитники
первой канадской пятерки, так увлекшиеся избиением третьей советской, быстро
оценили в Борине все, кроме того, что еще не видели. А не видели взрывного
боринского ускорения.
Борин ушел от них как от стоящих. В отчаянии канадец запустил вдогонку
клюшку. Судья вскинул руку, назначая двухминутный штраф. Борин поскользнулся
на брошенной клюшке, но устоял и, не снижая скорости, пошел к воротам.
Вратарь выкатился навстречу. Но тоже не учел скоростных возможностей своего
соперника: выбросился в ноги на сотую долю секунды позднее, чем следовало.
Борин метнул шайбу по льду, и она под щитком вратаря скользнула в угол.
Четверка почти взмокших его товарищей по смене и весь сидевший на
скамье запас дружно ринулись к автору гола и подмяли Борина. Заварилась куча
мала. На трибунах туристы махали советскими флагами и кричали под свист
всего стадиона: "Молодцы! Молодцы!"
Вокруг кучи катались судьи и призывали игроков освободить лед и
продолжать игру. Только канадцы стояли на местах, на которых их застал гол,
и не верили в происшедшее. Потом медленно все лишние покатились со льда.
"Как седьмой раз красное после шести красных", - вспомнил Рябов закон
рулетки. Но никто, кроме него, не догадывался о той гигантской ставке,
которую он сделал.
А на льду носился, словно заново родившись, Гольцев. Отрабатывал назад
и вновь рвался вперед, как будто только начинал играть блиц-матч и ему
осталось сегодня играть лишь те сорок - пятьдесят секунд, которые отвел
Рябов для его пятерки. Зажав канадцев в зоне, устроили им настоящую
варфоломеевскую ночь- шайба дважды попадала в "трубу", спасавшую ворота, и,
наконец, четырехходовка, которой Рябов даже придумал музыкальный ритм -
"та-ах, та-ах, тах, тах", - закончилась сумасшедшим щелчком Гольцева. Он в
ярости вскинул руки и, не дожидаясь, когда его, поздравляя, перехватят свои,
ринулся к командному загону. Он катился, глядя на Рябова. И тот радостно
улыбался ему, довольный, что сумел-таки одной репликой взъярить Гольцева. А
в ярости он страшен. Тройка, не доиграв десяти секунд, довольная, села на
скамью, и Рябов, повернувшись к Гольцеву, громко сказал:
- Уговорил! Не буду просить Патера убирать вратаря. Умница!
Гольцев, настороженно смотревший на Рябова, сомлел от удовольствия. Но
Рябов играл уже не на него, а на его партнеров. Теперь и они полезут не
меньше: как это - Гольцев забил, а они нет?!
"Только бы не зарвались, попридержать вовремя", - едва успел подумать
Рябов, как стадион вновь взревел. За воротами канадцев вспыхнула красная
лампа. Это защитник Чанышев, почти не входя в зону, послал шайбу сильнейшим
броском в ворота. Вратарь, не готовый к такому дальнему броску и еще не