"Анатолий Голубев. Чужой патрон (Сокращенный вариант) " - читать интересную книгу автора

вами, дедуся, поговорить как следует надо. Пойдемте где-нибудь присядем и
потолкуем.
- Некогда толковать. - Глаза деда впервые колюче блеснули. - Вам что:
патроны пожег, да и гуляй, а тут вон какую территорию убирать!
- Дедуся, я из уголовного розыска. - Алексей достал свое удостоверение
и показал деду. И Воронову почудилось, что старик отпрянул от него слишком
испуганно.
- Хотелось бы порасспросить вас о Мамлееве...
- Вот как, - дед на минуту о чем-то задумался. - По брехне Прокофьева
небось пришли? Наболтал спьяну, что не беда это, а убийство?
Воронов вздрогнул.
- Почему вы думаете, что Прокофьев в уголовный розыск сообщил? -
переспросил Алексей больше для того, чтобы выиграть время на размышление.
- Он на всех углах об этом трезвонит, будто сам никогда с оружием дела
не имел. Знает ведь, что даже незаряженное единожды в жизни само стреляет...
Они прошли к длинному, желтого кирпича зданию базы и сели возле глухой
боковой стены. Место оказалось удобным - видно было, как продолжали стрелять
четверо на второй площадке. Время приближалось к полудню, и дед, двигаясь по
скамейке, забился в тенек и оттуда уже спросил:
- Подозреваете что, аль просто?.. - в вопросе старика Воронову
почудилась какая-то особая заинтересованность.
- Пока просто...
- Угу... - дед мрачно согласился. - Так вот, молодой человек, поверьте
моему опыту и слушайте - обычное несчастье. Бывает, от долгого лежания заряд
как бомба становится. И тогда жди беду. Может, еще по какой нелепице. Но
только умыслу злому здесь быть не можно. Да и что кому от Мамлеева надо?
- Ну а скажем, Вишняку? Ведь ему Мамлеев мешал? Может, тот пошутить
хотел или еще что... А получилось...
Дед не ответил и тем самым еще больше насторожил Воронова.
- Я тебе, мил человек, случай расскажу. Старый. Из того еще времени.
Отец мой, мастер-краснодеревщик, большой охотник до ружья был. Пошел однажды
по утям. И не вернулся. Нас, между прочим, в хате тринадцать ртов было, один
другого младше. Только на другой день утром нашли его - лежал, бедолага, в
ста шагах от большака, по которому каждую минуту телеги ползли. Но
крикнуть - сил не осталось. Из болота почти два километра то на
четвереньках, то ползком выбирался. А приключилось непонятное - разорвало
замок у ружья. Оно курковое было. Курок пробил толстый кожаный козырек на
батиной кепи и лоб рассек. Так кровью и вышел. Помер сам, по нерадивости...
Дурным патроном попользовался...
История, рассказанная дедом, никакого отношения к делу не имела.
Алексей уже собирался спросить, что думает он о Мамлееве как о человеке, но
дед, весь нахохлившись, упредил его:
- О покойнике и не спрашивай! Я его плохо знаю. Не наш он. Вон
Прокофьев шагает, - старик кивнул на арку главного входа, от которой
приближался человек в застиранных тренировочных брюках и рубахе навыпуск, -
он когда-то Мамлеева тренировал. Лучше моего, гражданин начальник, все
расскажет.
- Что, дедуся, не всегда с законом дружили?
- Уж было... По глупости своей да подлости чужой... - вдруг с открытой
издевкой произнес дед, и Воронов увидел в его маленьких глазах нескрываемую