"Антонина Григорьевна Голубева. Мальчик из Уржума (Повесть о детстве и юности С.М.Кирова)" - читать интересную книгу автора

Начиналась такая работа до света, а кончалась затемно. Платили
поденщицам в те времена по четвертаку, по тридцати копеек в день, да и эти
деньги отдавали не сразу. Сколько бывало за свой четвертак приходилось
кланяться!
"Загляни, голубушка, послезавтра, сейчас мелких нет", или - "некогда",
или - "не до тебя".
Вместе с соседкой Устиньей Степановной уходила Кузьмовна на весь день
из дому, а ребят в обеих квартирах запирали они на замок. Сидят, сидят
ребята под замком, скучно им станет, и начнут они перекликаться через
стенку, а то на печку залезут, кулаками в стенку стучат.
- Серьга, это ты? - кричит Саня.
- Я!
- А это ты, Сань?
Так и перекликаются.
Только скоро это им надоело - через стенку что-то глуховато слышно
было.
И вот решили ребята продолбить чем-нибудь в стенке хоть маленькую
дырку, чтобы легче было разговаривать. Печки в обеих половинах дома
находились у одной и той же стены. Взяли мальчики косари и давай отбивать
штукатурку.
И такой тут стук пошел, будто печники в доме работают.
С утра принимались за дело. Матери - за дверь, а ребята - на печку.
Даже пятилетняя Лиза, Сережина сестренка, и та помогала в работе - отбитую
штукатурку в кучу складывала. Деревянная стена под штукатуркой совсем
тонкой оказалась, а всё же пробивать ее пришлось с неделю. По целым дням
ребята не слезали с печки. Заберут с собой кусок черного хлеба, воды в
ковшике, да и долбят стенку, сколько сил хватает.
И, наконец, как-то утром, долбанули они разика три, смотрят - дыра
получилась. Да еще какая дыра! Руку просунуть можно. Ну и было тут радости!
Все по очереди в дыру руку совали и здоровались. По имени и отчеству друг
друга величали:
- Здрасьте, Сергей Мироныч!
- Здрасьте, Александр Матвеич!
- Это вы, Анна Мироновна?
- Я. А это вы, Анна Матвеевна?
- Я!
А к вечеру заткнули дыру старым валенком и тряпками, чтобы матери не
заметили. Они после прихода с работы всегда на печке грелись. Придут
усталые, иззябшие, напьются чаю с черным хлебом да и полезут на печку.
Лежат, греют спины и между собой через стенку переговариваются.
- Ну что, Кузьмовна, отдышалась? - кричит Самарцева.
- Немножко отлегло. Горячего чайку выпила, вот и обошлось, - отвечает
Кузьмовна покашливая.
У нее уже давно сильно грудь болела. Иной раз она до слез кашляла.
Надо было ей лечиться, да ни денег для этого, ни времени не хватало.
Однажды вечером улеглись обе подруги отдохнуть и, как всегда,
разговорились.
- Степановна, а Степановна, - говорит вдруг Сережина мать. - Что-то
тебя нынче уж больно хорошо слышно, - будто ты со мной рядом на одной печке
лежишь?