"Игорь Голубев. Автобаза" - читать интересную книгу автора

к Василию Степановичу с сочувствием, но самолюбию директора был бы нанесен
ощутимый удар.
- Молчать! Как стоишь! Поправь галстук! И изволь являться на работу, как
все, - к восьм утра. А теперь - марш отсюда!
Опешивший Величко поначалу двинулся к двери, но опомнился, остановился на
выходе и недобро усмехнулся.
- Хозяину позвони. Настоящему, -бросил, уходя.
Мария Игнатьевна смотрела на происходящее шроко открытыми глазами. Таким
она не видела Глотова с таксистских времен.
Глотов набрал номер Хорошилова и в резких тонах описал ситуацию, попросив
уволить водителя и приструнить своего протеже.
Иначе ильичевцы не только мне на голову сядут, но и вам в карман наделают.
Сами просили подобрать надежных людей. Видно, деньги кое-кому не впрок идут.
Впредь другим наука. А с Величко надо что-то делать. У него всего один маршрут,
и не очень загруженный, но есть еще прямые обязанности. Не надо забывать и о
дисциплине. Весь отдел полтора часа как на месте, а его светлость
задерживается. Не опаздывает - задерживается. Вы меня поняли, Борис Евгеньевич?
Предприятие не может функционировать абы как. Люди до обеда ждут подписи своего
начальника. Это не дело. У меня все.
Глотов положил трубку, даже не дождавшись ответных слов. Будь что будет.
Мария Игнатьевна испугалась не на шутку. Мимо нее проскочило напоминание о
третьем лице, но в гневе Глотов был страшен.
Звонок раздался через пять минут. Все это время старший диспетчер и
директор старались не смотреть друг на друга. Глотов перекладывал бумаги на
столе, выбрасывал из ящиков ненужное. Мария Игнатьевна взялась заваривать чай.
- Черт-те что. Сколько ненужного хлама... - Василий Степанович выкинул в
корзину поздравительные открытки от коллектива, отдельных Цехов и лично .Марии
Игнатьевны. Ее открытка лежала сверху. Она две ночи сочиняла мадригал, теперь
он в урне.
Видимо, Хорошилову не пришлось долго раздумывать - доводы Глотова
показались убедительными. Действительно, этому старому водиле известны все
тонкости общения с шоферней. Если Глотов говорит, надо увольнять. Разжирели. Не
хотелось разваливать коллектив, приносящий ощутимую легальную прибыль. Но
Величко слишком много на себя берет. Борису Евгеньевичу его навязали вместе с
маршрутом. Надо бы намекнуть вчерашнему гостю на недопустимость подобного
поведения...
Василий Степанович наконец вспомнил, что говорил в горячке Артеменко.
Дурак! Старый дурак! Глотов сполз с кровати. Его шатало. Пошел вдоль стены.
Выбрался в коридор. Его сотовый вместе с вещами был заперт в кладовой, а ключ
находился у сестры-хозяйки, -значит, до утра недоступен.
Как был, в халате и больничных тапочках, Глотов добрался до лестницы. Лифт
стоял на этаже. Лифтер отсутствовал. Но Глотов не рискнул воспользоваться им.
Днем еще куда ни шло. Теперь же, среди ночи, грохот мог разбудить больных.
Директор решил спуститься по черной лестнице. С трудом одолевал этаж за
этажом. Весь путь занял не менее получаса. На счастье, не встретился никто из
обслуживающего персонала.
Василий Степанович вышел на задний двор, вдохнул полные легкие горячего
летнего воздуха, замешенного на запахах асфальта, сохнущей на корню травы и
приторно-сладкого шиповника, коим обсажены больничные аллеи. Под ногами
красовалась белая надпись "СТАРТ". Отсюда по вечерам выходили на вечернюю