"Пёс. Книга 1." - читать интересную книгу автора (Держ Nik)Глава 11От гулкого выстрела содрогнулись ветки исполинского кедра, щедро посыпав незадачливого охотника мягким искрящимся на солнце снежком. — Вот, черт! — в сердцах воскликнул стрелок, облаченный в белоснежный камуфляж. — Ушел, козлина! Вольфыч, ну ты видел? Буквально за секунду перед выстрелом в сторону ушел! Как будто чувствовал, гад! — Да не переживай ты так, Петр Семеныч! — примирительно произнес егерь. — Мы только что такого кабанчика завалили, любо-дорого посмотреть! А козел этот пущай живет, в следующий раз подстрелим! — А! — хлопнул себя по шапке толстяк, стряхивая с головы снег. — Твоя правда, пущай живет! Не последний же раз я на охоту выбираюсь. Паша! Паша! Ты где? — позвал верного телохранителя банкир. — Я здесь, Петр Семеныч! — привлекая внимание шефа, махнул рукой Паша. Облаченный, как и шеф в белый камуфляжный комбинезон, он сливался с пушистым таежным снегом. — Хватит на сегодня мерзнуть! — потирая щеки, распорядился Петр Семеныч. — Собираемся! Нам еще рождественский ужин готовить! — Так я уже почти все приготовил, — сказал Паша, надевая на ноги широкие лыжи. — Только свежину осталось пожарить, и можно по пять капель принимать… — Ну, по пять-то капель мы и до свежины принять можем, — весело подмигнул Вольфычу Петр Семеныч. — Так сказать, для сугреву! Обмотав веревкой кабанчика, охотники забросили добычу в раскладные пластиковые сани. Добравшись до избушки, Вольф первым делом заскочил в дом, подкинул в печку дров и выскочил на улицу, чтобы успеть разделать не совсем еще задубевшего на морозе кабанчика. — Вольфыч, давай помогу, — через полчаса предложил свои услуги Паша. — На столе уже все стоит, только свежины не хватает. — Не откажусь, — оторвался от окровавленной туши егерь. — Бери нож и присоединяйся! — Так, мужики! — из избушки с открытой бутылкой «Камю» выскочил Петр Семеныч. — По стопарику пропустить, я думаю, никто не откажется? Заметив довольные улыбки, Петр Семеныч распорядился: — Паша, тащи стаканы! Паша метнулся в избушку и через мгновение выскочил обратно, держа в одной руке три граненых стакана, а в другой — блюдце с порезанными солеными огурчиками. Он поставил стаканы на измочаленный чурбак для рубки дров, а Петр Семеныч щедро наполнил их коньяком. — Ну что, мужики, с Рождеством вас, что ли? — сказал он, ухватив мясистыми пальцами один из стаканов. — С Рождеством! — выдохнул Вольф, прикладываясь ко второму. — С праздничком! — произнес Паша, стараясь не отставать от старших товарищей. — Ух! — Петр Семеныч с хрустом сжевал маленький огурчик. — Вот это Рождество! Вот это я понимаю! — Петр Семеныч, — спросил Вольф, — а чего ты на праздник в тайгу поперся? Разве дома не сподручнее Рождество отмечать? — Дома? А что дома? — отозвался банкир. — Семьей я до сих пор не обзавелся… Сначала не по понятиям было, а когда с этой дорожки соскочил — как-то не озадачился. А на работе эти корпоративные вечеринки уже вот где сидят! — он стукнул себя ребром ладони по горлу. — Обрыдло все! Скучно! А у тебя, Вольфыч, я душой отхожу… Эх, вот в молодости было весело, — пустился Петр Семеныч в воспоминания. — Приключения… Как говорил один незабвенный персонаж: «Украл, выпил, в тюрьму. Романтика!» Да вот с тобой, Вольфыч, позапрошлым летом повеселились! — он сдавленно хихикнул. — Мне исчезновение того немца-банкира до сих пор аукается. Кстати, — неожиданно нахмурился Петр Семеныч, — диверсантов больше не забрасывали? — Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! — отшутился Вольфыч. — С позапрошлого лета тишина… — И слава Богу! — согласился Петр Семеныч. — Может, шуганул ты их, а? И не полезет больше фриц к нам? — Сомневаюсь я, Петр Семеныч, — покачал головой Вольф. — Не такой фюрер человек, чтобы без боя лапки кверху задрать! — Наверное, очередную пакость замышляют, — высказался Паша, забирая у шефа початую бутылку и разливая по второй порции алкоголя. — Вот тут ты прав, Паша, на все сто процентов! — согласился Вольф, принимая из рук телохранителя стакан с коньяком. — Полянку-то проверяешь? — осведомился Петр Семеныч. — А то как же? — ответил егерь. — И заряды обновляю регулярно! Так что гостинцев для всех хватит! — Добре! Ты, это, меня в курсе держи, если что. Телефон-то работает? — спросил Петр Семеныч. — Работает. — Ну, тогда будем! Они чокнулись и проглотили обжигающую жидкость. Путилов поставил стакан на чурбак и вновь склонился над кабанчиком. Паша выдернул из ножен свой охотничий тесак и стал помогать егерю. Разделка туши уже близилась к концу, когда Вольфу неожиданно стало дурно. Окружающие предметы вдруг покачнулись и размазались, рот наполнился горькой слюной, а истошно колотившееся сердце сжала безжалостная когтистая лапа. Вольф едва не упал лицом внутрь разделанной кабаньей туши, исходящей слабым сладковатым парком — так резко нахлынула слабость. Нож выпал из трясущейся руки и скрылся под слоем еще не остывшей крови, которую он так и не успел вычерпать из внутренностей кабанчика. — Вольфыч, ты чего? — Паша подставил егерю плечо. — Поплохело? — Портал… открыт… — прошептал сведенными судорогой губами Вольф. — Или скоро откроется… — Петр Семеныч! Петр Семеныч! — истошно закричал Паша. — Вольфычу хреново! Из избушки в наброшенном на плечи полушубке егеря выскочил банкир. — Немцы! — прохрипел егерь, тело которого скручивали болезненные судороги. — Паша собирайся! — не раздумывая, приказал Петр Семеныч. — Вольфыч, ты как? — обеспокоено спросил он. — Справлюсь! — скрипя зубами, произнес Вольф. — Не в первой! — Ну, мы собираемся? — спросил шефа Паша. — Я… один… справлюсь… — просипел егерь, собирая все силы в кулак. — Наша помощь не помешает! — возразил Петр Семеныч, исчезая в избушке. Судороги постепенно слабели, но до конца еще не отпускали. Вольф на подгибающихся ногах побрел в сторону старого омшаника, в подвале которого располагался его арсенал. Возле омшаника ему стало лучше. А когда он выбрался из подвальчика на свежий воздух, обвешанный тремя калашами и с заполненным снаряженными автоматными рожками и гранатами рюкзаком, боль совсем отпустила. Возле избушки его уже дожидались облаченные в белые маскировочные халаты Петр Семеныч и Паша. Вольф не стал терять время на переодевания, а, раздав оружие, сноровисто нацепил на ноги лыжи. После этого их небольшая команда стремительно скрылась в заснеженной дальневосточной тайге. Взрывы они услышали, когда до заветной полянки оставалось минут десять-пятнадцать ходьбы по сугробам. Мощные взрывы следовали один за другим, распугивая лесное зверье и стряхивая снежные шапки с деревьев. Вольф первым выскочил на полянку, изрядно обогнав непривычных к такому передвижению товарищей. Девственное покрывало снега было изгажено комьями земли, поднятой взрывами, и щедро орошено человеческой кровью. В этот раз прибыло трое диверсантов, двое из которых уже не шевелились. Они мирно лежали, раскинув в стороны руки. Их тела, щедро посеченные осколками, еще сочились кровью. И лишь один из группы еще подавал какие-то признаки жизни: он, цепляясь скрюченными пальцами за мерзлую землю и оставляя на снегу кровавые пятна, уже почти дополз до противоположного края полянки. — Врешь, не уйдешь! — произнес Вольф старую как мир присказку, срезав диверсанта точной короткой очередью. Немец дернулся, брызнула кровь, окрашивая белоснежный наст, и диверсант воткнулся лицом в землю. — Так-то оно лучше! — довольно воскликнул Вольф, для надежности угостив свинцовыми очередями и неподвижные тела. Из леса вывалился запыхавшийся Паша, а еще через несколько минут обтекающий потом Петр Семеныч. — Ну как? — хватая ртом воздух, нетерпеливо спросил он. — Остался кто живой? — Скорее всего, нет, — качнув стволом автомата, сказал Вольф. — К моему приходу только один мал-мала шевелился. Ну, я его и прихлопнул… — Эх, надо было языка взять! — сокрушался Петр Семеныч. — Нет, лучше не нужно! — возразил Вольф. — Мало ли какой сюрприз они на этот раз приготовили… Только я одного в толк взять не могу: почему их всего трое? В последний раз шестеро было! — Может, этих для расчистки послали? — предположил банкир. — А следом еще гости пожалуют. — Не знаю, — пожал плечами егерь. — Но, насколько мне известно, аппарат Штруделя не выдерживает двух забросок подряд! — А ты вспомни, как от нас старый немец с товарищами сиганул? — напомнил егерю банкир. — Без всяких там сложных аппаратов! Камешки разбросали… Я тут в Интернете на эту тему материальчик покопал… Насчет камешков и их расположения. То, что немцы тут из камешков на поляне выложили, называется лабиринтом. Еще древние шаманы с их помощью могли путешествовать по разным мирам. Только заклинание нужно особое знать… — Паша, не лезь на полянку! — предупредил телохранителя Вольф. — Подорвешься! Я их сам сейчас достану! А ты лучше тащи сюда вон того, что с краю лежит! — указал Вольф. — Там мин уже нет! Пока Паша волок по сугробам тело последнего диверсанта, Вольф сноровисто вытащил с полянки двоих оставшихся. — Какие интересные у них автоматы, — взяв в руки оружие пришельцев, заметил Петр Семеныч. — Похож на шмайсер времен Второй Мировой, но не он. — Это его новая модификация 1967 года. Но Калашникову он уступает… — Тяжелый, зараза! — Паша, наконец, дотащил труп диверсанта и положил его рядом с остальными. Едва Вольф взглянул на этого последнего, как кровь бросилась ему в лицо. — Петька! — закричал Вольф, хватая мертвого друга в охапку. — Петька, да как же это? А? Как же… Это же я тебя… Своими руками… А он ведь был еще жив… Когда… — Ты что, Вольфыч, знал его что ли? — Это Петька… Штурмбаннфюрер-Пес Петер Незнански… Мой единственный друг еще с Хундъюгенс… Почти тридцать мы воевали плечом к плечу… Он мне десятки раз жизнь спасал! — надрывно закричал Вольф. — В Пекине мы вместе бежали из китайского плена! А в Мексике он меня тащил на закорках почти тридцать километров… Из всего полка лишь мы двое тогда выжили… И я своими руками его убил! Но я не брошу тебя, брат! Хотя бы похороню по-человечески… Рядом с избушкой! Тогда я смогу каждый день навещать его могилу… — Ты чего, Вольфыч, его на себе до зимовья тащить вздумал? — не поверил Паша. — Он же меня тащил, — угрюмо буркнул Вольф, закрывая пальцами широко распахнутые глаза верного товарища, — хотя сам был ранен! Это самое меньшее, что я сейчас могу для него сделать! — Может, завтра его заберем? — предложил Паша. — Возьмем сани… — Я его здесь не брошу! — упрямо произнес Вольф. — Ты, молодец, Вольфыч! — скупо похвалил егеря Петр Семеныч. — Настоящий мужик! Друзьями грех разбрасываться, даже павшими друзьями… Вот у меня уже друзей совсем не осталось, только компаньоны, да сотрудники… Эх! Скидай, Паша, лыжи. Не сани, конечно, но все-таки… — Петр Семеныч, а чего с этими жмуриками делать будем? — Да засыпь их пока снегом! — распорядился банкир. — Яму мы все равно сейчас вырыть не сможем — земля-то каменная… Разве что динамитом её… — Не нужно, — сказал Путилов. — Я на днях сюда еще наведаюсь и схороню этих бедолаг. — А звери? — не унимался Паша. — Да мы тут так нашумели, да порохом навоняли, что зверье еще месяц эту полянку стороной обходить будет, — ответил егерь. — Так что просто присыпь трупы снежком, как Петр Семеныч посоветовал! И в путь! — А ну, как опять полезут? — Да, Вольфыч, — на этот раз Петр Семеныч присоединился к своему телохранителю, — вдруг им сегодня неймется? Такой подарочек нам на Рождество! — Обновить бы заряды, да мины с собой некогда тащить было, — задумался егерь. — Ну ничего, сейчас я растяжек из гранат понаставлю, а через несколько часов их снежком-то занесет — не знаючи, хрен сыщешь! — Ты действуй, — сказал банкир, — а мы пока твоего хлопца в зимовье потащим. Как закончишь растяжки ставить — догоняй. Так дело быстрее пойдет! Втроем они ловко уложили тело погибшего однополчанина Вольфа на импровизированные сани и привязали труп к лыжам. — Давай, Вольфыч, догоняй! — сказал Петр Семеныч, впрягаясь в сани. — Спасибо, Петр Семеныч! Спасибо, Паша! — с чувством произнес Путилов. — Вовек вашей помощи не забуду! — Да ладно тебе? — отмахнулся банкир. — Давай, Паша, налегай! Они напряглись и потянули за собой, оставляя в снегу глубокую борозду, сани с телом пришельца из параллельного мира. Вскоре их догнал Вольф и сменил выдохшегося Петра Семеныча. Они успели добраться до избушки егеря засветло. — Ты, надеюсь, его в дом не потащишь? — осведомился у егеря Паша. — Нет! — к радости телохранителя произнес Вольф. — В избе слишком жарко, — пояснил он. — Оставим во дворе! — Прямо так? — У меня в сарае есть хорошие доски, — ответил Вольф. — За час я успею сколотить гроб. Вот в него и положим, завтра вырою могилу и похороню. — Как знаешь, — пожал плечами Паша. — А я пойду чего-нибудь горяченького приготовлю: война войной, а мы с утра ничего не ели! Да и помянем твоего товарища по-человечьи! Петр Семеныч, а вы отдохните, пока мы с Вольфычем все приготовим! А то цельный день по сугробам как сайгаки! Гроб у Вольфа получился несколько кособоким, но крепким и просторным. Вместе с Пашей они уложили в него Петера. Вольф накрыл тело товарища чистой простыней и положил сверху крышку. После недолгих раздумий он решил её не забивать — хотел еще раз попрощаться с другом перед похоронами. — Эх, Петька, Петька! — скорбно произнес он. — Угораздило же нас так свидеться! Если хотя бы лицом ко мне полз… Я может быть… — судорожно сглотнул и смахнул набежавшую слезинку. — Прости, друг! В избушке было жарко натоплено — Паша не поскупился, от души подкинул в печку дровец. — Давай, хозяин, мы тебя уже заждались, — произнес Петр Семеныч. — За Рождество мы с утра пили, а теперь за упокой… Паша! — Уже, Петр Семеныч! — На этот раз Паша поставил на стол литровую бутылку водку. — Коньяк за упокой пить — это как-то по-пижонски! — пояснил Петр Семеныч. — Водка она правильней! Паша плеснул водки в четыре стакана, один из которых отодвинул в сторонку и накрыл кусочком хлеба. Вольф, уже хоронивший в этом мире старого егеря, знал, что так положено. Такой обычай… Русский обычай, который немцы в его родном мире выкорчевали с корнем! — Это для Петьки? — все-таки не удержался и спросил он. — Для него, — ответил Петр Семеныч. — Пусть земля ему пухом! Хоть и не знал я этого парня, но если ты, Вольфыч, говоришь, что это был настоящий мужик, я тебе верю! Не чокаясь! За хорошего парня Петра… — Прости меня, Петруха! — прошептал Вольф и залпом выпил стакан водки. — Налей еще, Паша, — попросил он, не закусив предыдущий. Паша налил, Вольф стремительно влил в себя спиртное и вновь не прикоснулся к еде. — Вольфыч, ты закусывай, закусывай! — нахмурился Петр Семеныч. — Этим ты никому ничего не докажешь! — Да понимаю я, Петр Семеныч, да ничего с собой поделать не могу! Выть, словно псу, хочется! Ведь у меня никого ближе-то и не было! Ни жены, ни детей, а родителей своих я почти и не помню… — Я ведь тоже родителей своих не помню, — Петр Семеныч обнял Вольфа за плечи. — Детдомовский я! Потом по малолетке зону потоптал, авторитету набрал — короновали законником… А после перестройки — в большие люди выбился! Банкиром стал! Паша, наливай еще по одной! За упокой души раба Божьего Петра… Паша разлил водку по стаканам, быстро выпил свою порцию и кинулся к дверям. — Ты куда? — осоловев от выпитого, поинтересовался банкир. — По малой, — ответил Паша. — Ты лампочку во дворе включи, — посоветовал Петр Семеныч, — все ж сподручнее. Паша щелкнул выключателем, накинул на плечи егерский тулуп и выскочил за дверь. Через секунду он влетел обратно с побелевшим лицом и трясущимися губами, забыв даже закрыть за собой дверь: — Там… Там… Там… — Дверь закрой! Хату выстудишь! — рявкнул Петр Семеныч. Паша заторможено прикрыл дверь, продолжая бормотать: — Там… Там… — Да чего там случилось? — не выдержал банкир. — Я во двор по маленькой вышел… — Ну? — А у кабанчика нашего, не разделанного, шебаршиться кто-то, — голос у Паши дрожал от волнения. — Ну, думаю, зверь, какой: волчара, либо лиса… Шикнул я… И в лес тень какая-то метнулась… на человеческую похожая! Я глазами по сторонам зыркнул, а у гроба крышка валяется… А внутри никого! — Что? — не поверил Петр Семеныч. — Что ты несешь? Куда мог труп деться? — С-с-сами п-проверьте! Нету его в гробу! — Так он жив! — с криком кинулся к дверям Вольф, но банкир цепко схватил его за рукав. — Охолони, Вольфыч! Как он может быть жив с такими-то ранами? Ты же сам видел! И морозец на дворе нешуточный, под тридцадку давит! — Точно, — егерь вновь уселся на свое место. — Когда мы с Пашей его в гроб укладывали, он застыл уже… Затвердел, словно деревяшка. — Чертовщина какая-то… Проверим, Вольфыч? — Петр Семеныч вышел из-за стола, накинул куртку и поднял за ремень один из сваленных в углу автоматов. — Проверим! — угрюмо согласился егерь. Вооружившись, они вышли на морозный воздух. Света стоваттной лампочки хватало, чтобы выхватить из темноты пустой гроб с откинутой в сторону крышкой и растерзанного кабанчика. — Я же говорил — пустой! — пошептал Паша. — А кабанчика-то нашего кто-то действительно погрыз, — егерь указал на следы зубов, отчетливо отпечатавшихся в задубевшем мясе. — И замерзшую кровь, которую мы вычерпать не успели, кто-то когтями драл… Неожиданно Паша уловил в темноте ночного леса какое-то смазанное движение. — Вольфыч, берегись! — закричал он, выпуская в скользящую тень длинную очередь из автомата. Выскочившее из темноты существо сбило егеря с ног, ударом когтистой лапы отбросило в сторону банкира и прыгнуло на Пашу, на ходу выворачивая из его рук плюющийся огнем Калашников. Существо двигалось стремительно, но его движения были несколько скованными и угловатыми. Паша хрипел, стараясь сбросить с себя нападавшего, но у него ничего не получалось. Он оказался словно в железных тисках. Петр Семеныч мирно лежал на снегу, похоже существо отправило его в глубокий нокаут. Вольфу, практически не пострадавшему от удара, подвернулся под руку топор, оставленный возле колоды для рубки дров. Не долго думая, егерь схватил его и, подскочив к существу, душившему Пашу, с размаху саданул монстра по спине. Руки тряхнуло, словно он рубанул по твердой деревяшке. Топор крепко засел в спине пришельца, который не обратил на удар никакого внимания, продолжая душить Пашу. Вольф с трудом выдернул топор из спины чудовища и обухом приложился к его затылку. Громко хрустнуло. Нападавший застыл, а затем вместе с Пашей рухнул на утоптанный снег. Вольф с трудом оторвал ледяные руки чудовища от разодранного тулупа и перевернул нападавшего на спину. — Петька? — ахнул он, узнав обезображенное диким оскалом лицо однополчанина. — Что же они с тобою сделали? Паша?! Паша?! Ты как? Жив? — Жив, — отозвался Паша, — только помял он меня здорово! А что с шефом? — тут же обеспокоился телохранитель. — Жив я, жив! — Петр Семеныч с трудом поднялся с земли. — Вот зараза, как он меня вырубил! Наш покойничек-то упырь! — узнал нападавшего банкир. — Вон зубищи какие! Повезло тебе, Паша, что воротник у тулупа большой и толстый! — сказал он, разглядывая растерзанный тулуп. — Да и сам он на морозце-то застыл, а то бы сожрал нас и не подавился. — Упырь? — не поверил Паша. — Так их же не бывает! Сказки… — А ты на зубки его глянь, — усмехнулся Петр Семеныч. — Вяжите его, хлопцы, да покрепче! Вольфыч, у тебя цепь есть? Или трос буксировочный… А то не ровен час, этот хлопчик оклемается! — Найдем! — А может его того — разрубить на куски и сжечь? — предложил Паша, которого не отпускала нервная дрожь. — Нет! — решительно возразил банкир. — Если этот фраерок очухается, нужно его немножко поспрошать… После того, как застывшее тело вампира упаковали надлежащим образом и занесли в дом, Петр Семеныч спросил егеря: — Вольфыч, у тебя тут случайно поблизости осинка не растет? — Есть неподалеку. — Будь другом, выруби из неё несколько хороших кольев. Пули-то твоего кореша не берут, авось осинка возьмет. — Ты думаешь, что он еще не мертв? — Я знаю, что он уже не жилец, а вот мертвым его назвать, после всего, что он у нас тут учинил — язык не поворачивается! Вольфыч выругался вполголоса и вышел на улицу. — Да у него же черепушка всмятку! — сказал Паша, брезгливо прикасаясь кончиком сапога к пробитой голове трупа. — Вольфыч удачно топором приложился… — Да, только сегодня вечером, мы этого субчика уже похоронили и за упокой его души… Если она, конечно, есть у упырей, выпили. Поверь моему чутью, оно у меня на зоне ой каким обостренным стало, очнется наш фраерок! Как пить дать, очнется! Вернувшийся с улицы Вольф раздал каждому по заостренному осиновому колу. — Если что, — предупредил Петр Семеныч, — протыкайте его, не задумываясь. Вольфыч, а ты пока запри дверь на засов, да ставни на окнах закрой. Если дружки твоего кореша такие же… То, боюсь, мы до утра можем не дотянуть! А ты, Паша, чего расселся? Наливай! Нужно же мандраж снять! А для этого дела водка — лучшее лекарство! Да, и давайте подвинем нашего клиента поближе к печке — он тогда оттает побыстрее. — Веселенькое нынче Рождество! — изрек Паша, подтягивая окоченевшего вампира к печке. — С тобой, Вольфыч не соскучишься! После полуночи вампир оттаял и начал подавать какие-то признаки жизни. Он раскрыл глаза и завозился, силясь разорвать путы. Но не тут-то было — прочный металлический трос, которым связали упыря, мог выдержать и не такую нагрузку. — Ну, что я говорил! — довольно сказал захмелевший банкир. — Оклемался наш голубчик! Вольфыч, давай, все-таки твой корешок. Вольф подошел к другу, превращенному неизвестно какими силами в богопротивную тварь, и присел возле него на корточки. Завидев в поле зрения егеря, вампир выгнулся дугой и щелкнул аршинными клыками в бесплодной попытке достать Вольфа. — Петька, друг, — обратился к извивающемуся на полу монстру Вольф, — это же я, Вовка! Твой командир… Бригаденфюрер Вольф Путилофф… Ты чего, не узнал меня? Не может быть! — взвывал он к потерянному другу. — Мы же с тобой… Вспомни, как ты меня раненного волок… Как жизнь друг другу спасали, своей не жалеючи… Не поверю, что ты все забыл! Не верю! Петька! Но слова Вольфа не доходили до затуманенного сознания бывшего однополчанина, он лишь щерился острыми клыками, норовя ухватить бывшего командира за руку. — Ах, так! — разозлился Вольф. — Смирно! Штандартенфюрер Петер Незнански, отвечать, когда тебе приказывает генерал! — по-немецки заорал Вольф. — Под трибунал пойдешь, засранец! Петр Семеныч с Пашей удивленно переглянулись. Лицо вампира неожиданно разгладилось, приобрело осмысленное выражение, клыки втянулись. — За что, майн бригаденфюрер! — так же по-немецки закричал вампир, а затем добавил уже по-русски: — Вовка, ты чего? — Ах ты, сукин сын! — выдохнул Вольф. — А я уж думал, что тебя совсем… Того… — А ведь я и вправду того, старина… — признался Петер. — Мертвяк-кровосос… — Да я уже это понял… Кто с тобой все это сделал? — По личному распоряжению фюрера… — Так ты тоже с ним встречался перед заброской? — Нет, сейчас этим проектом руководит группенфюрер СС Вейстхор… Он один из той троицы, что прорвалась в наш мир отсюда… — Уж не наш ли это пропавший миллиардер? — догадался Петр Семеныч. — Такой мерзкий столетний старикан… — Он! Старик рассказал про тебя, Вольф… Фюреру известно, что ты дезертир! И что именно ты отстреливаешь наших диверсантов! — И ты пришел, чтобы меня убить? — Да, это одно из заданий нашей группы… — И ты, зная, на что идешь, все-таки… Я хотя бы не знал, что это ты, когда стрелял в тебя возле переходной зоны! А ты… ты… — Приказ Патриарха нельзя нарушить! — Что еще за патриарх? — спросил Вольф. — Эти трое пришельцев… Они не простые люди. Они чернокнижники! Фюрер без них сейчас и шагу ступить не может. Они возродили старый, еще довоенный мистический проект — «Наследие предков»… — Это «Анэнербе» что ли? — спросил Петр Семеныч. — Почитывал я на досуге в лагере про них. — «Анэнербе», — утвердительно кивнул Незнански. — Так вот, им удалось раскопать в каком-то могильнике старого вампира, и каким-то образом заставить его работать на себя. Так вот, этот вампир — штандартенфюрер СС Генрих Киндред и есть Патриарх. Силищи немеряной… Не знаю, скольких он людей до смерти засосал, но мне до него, как до луны пешком! Сейчас вампиров в Рейхе — целый полк! Мы столовались с ними несколько раз в Освенциме… А вообще наша группа кормилась в Дахау… — Ты тоже людей до смерти засасывал? — брезгливо скривился Вольф. — А куда деваться — жажда вампира, это похуже, чем ломка у наркомана! Да и какая разница? Вспомни, сколько мы с тобой евреев положили? А китайцев, вьетнамцев и прочей швали — не счесть! — Ну, так то в честном бою! — не сдавался Вольф. — Вовка, кому ты рассказываешь? Вспомни, как было в Калифорнии, когда расстрельная команда не приехала? Сколько мы тогда евреев собственноручно расстреляли? А? Молчишь? То-то! — Значит, ты не можешь нарушить приказ вашего гребанного патриарха? И если я тебя развяжу, ты в глотку вопьешься? — Там не мог нарушить, а здесь… Я его не чувствую! — Еще бы ты его чувствовал! — усмехнулся Петр Семеныч. — Он сейчас в другой вселенной, а ты здесь! — Точно! Я не чувствую его присутствия, поэтому и стал опять сам собою, — подтвердил Незнански. — Только для этого мне пришлось тебя топором по темечку как следует приложить! И как часто ты должен питаться? — опомнился Вольф. — Перед заброской нас накормили до отвала, чтобы мы быстрее регенерировали после ранений… — Значит, нас в расчет все-таки взяли? — Да. Ты, Вовка, у них как гвоздь в заднице. Знаешь, в какую сумму обошлись последние заброски диверсантов? Штрудель, тот так на гавно и исходит, как о тебе вспомнит! — А вы, значит, должны были… — Прикинуться мертвыми, — закончил мысль егеря Петер, — мы и так, в некотором смысле, мертвецы. Только одного Патриарх и бригаденфюрер в расчет не взяли — мороз! — Да уж, — рассмеялся Петр Семеныч, — постоянно фрицам наши морозы поперек горла встают! А все никак не научатся! — Тело на морозе задубело — не двигалось совсем! Это вас и спасло! А для вампира в боевой трансформации справиться с тремя смертными — пустячок! А тебя…. — Паша, — подсказал Вольф. — А тебя, Паша, воротник спас! Ну, никак не мог я его прокусить — длины зубов не хватило, только шерсти нахватался. Так что, повезло вам! — А какого лешего вас сюда на этот раз закинули? — осведомился банкир. — Причина та же, — ответил Незнански. — Точит фюрер на ваш мир зубы. Ну не дают ему ваши коммунисты с евреями, спокойно спать! — Так и нет у нас уже коммунистов, и СССР уже почти как двадцать лет развалился! — произнес Петр Семеныч. — Фюрер боится, чтобы вы первые не нанесли упреждающий удар по Рейху. Он бы уже сегодня сюда войска ввел, не дают ему покоя лавры Адольфа Гитлера. Да вот только ворота Штруделя слишком много энергии жрут, а лабиринт пришельцев за раз больше звена простить не может! А после вообще несколько месяцев не работает! — А вас с каким заданием забросили? — спросил Петр Семеныч. — Ведь насколько я понимаю, в разведке фюрер теперь не нуждается. Ему наша пропавшая троица ситуацию нарисовала. — Цель — подготовка пятой колонны, — без утайки ответил Незнански. — Умно, — согласился банкир. — Фрицы перед Второй Мировой так же поступали. А ты вот что скажи, мил человек, почему ты нам все это, вот так запросто, выложил? — А чего мне скрывать? У меня был лишь один близкий человек — Вовка, верный товарищ и командир. — Я против него даже пальцем не пошевелю, пускай для этого мне тоже придется дезертиром стать! — Спасибо, друг! — прослезился Вольф. — Я знал, что на тебя можно положиться! — А твои хлопцы? — продолжал допытываться Петр Семенович. — Они тоже упыри? — Да, наша группа — модифицированные солдаты нового поколения, — ответил Незнански. — Вот как по-умному у вас упырей величают, — не сдержался банкир. — Солдаты нового поколения? Почти бессмертные, как и все вампиры? — Почти, но осиновые колья — действуют, пули серебряные, чеснок… — Так твои бойцы могут сейчас к нам нагрянуть? — поинтересовался Вольф. — Навряд ли, — ответил Незнански. — У каждого из нас свое, индивидуальное задание! Скорее всего, они уже далеко отсюда. — А у тебя какое задание? — прищурился Петр Семеныч, пытливо уставившись на связанного вампира. — Я должен был осесть здесь, в лесу. Поблизости от переходной зоны. И уничтожать всех, кто приблизится к ней. — А чем бы ты питался? — спросил Вольф. — С людьми тут не густо. — Мне подходит и кровь животных. Правда она не столь вкусна и питательна, как человеческая, но силы поддерживает. К тому же я должен запугивать жителей близлежащих деревень, чтобы никто сюда и носа не совал! — А как ты должен выходить на связь с другими членами своей группы? Ведь ты же старший? — Каждый член группы полностью автономен и не зависим. Операция рассчитана на долгий срок. Первая встреча не ранее, чем через год. — Какие задания у других членов твоей группы? Почему тебя оставляют здесь, в лесу? — Задание остальных диверсантов я знаю лишь в общих чертах. С нами работали разные люди из 6 управления СД и АБВЕРА. Знаю только, что один из них должен внедриться в криминальную среду, другой — в националистические бригады профашистски настроенных скинхедов, из которых он должен со временем воспитать боевиков, подобных штурмовым отрядам СА. — Хм, — задумчиво хмыкнул Петр Семеныч, — ты прав! Насчет криминального диверсанта я справочки наведу, благо остались еще старые связи. А вот со скинхедами… С этими отморозками воры стараются не связываться. Ты поглянь, Вольфыч, а твой корешок дырку в башке почти залечил! — Питание перед заброской было усиленным, — пояснил вампир. — Регенерирую практически мгновенно! Если бы не мороз, тормозящий процесс, я бы уже давно восстановил форму. — Значит, говоришь, повезло нам? — не унывая, заметил Петр Семеныч. — Так, за это надо выпить! Да за чудесное воскресение из мертвых… Хм… — неожиданно поперхнулся банкир, — но не мертвый же он! Хотя, и не вполне живой… Ладно, за чудесное возвращение с того света моего тезки Петра Незнанского! Паша! Начисляй! Ты, как, водочку употребляешь? — спросил вампира Петр Семеныч. — Нет! Не действует она на меня, чего продукт переводить, — отозвался вампир. — Ну, тогда извиняйте — бананьев нема! Может свинячью будешь? Вольфыч, у нас же осталась кровь из кабанчика? Мы же пожарить её так и не успели! Нацеди корешку кружечку… — Только зачерпни мороженой, — попросил Петер. — Та, что в доме, наверное, свернулась… Вольф сходил на улицу, отковырнул охотничьим ножом несколько кровавых ледышек и вернулся. — Ты их как, словно леденцы сосать будешь? — хохотнул банкир. — Или разогреть? — Лучше растопить. Теплая лучше усваивается. — Черт возьми! — подскочил со своего место доселе молчавший Паша. — Что мы делаем? Поим вампира свинячьей кровью? Чтобы он нас потом на десерт пустил? Валить его нужно! — воинственно взмахнул Паша осиновым колом. — Паша! — строго прикрикнул на телохранителя банкир. — Ты чего истерику опять закатил, словно базарная тетка? Я думал, что в охранники нанимаю настоящего мужика… Уж не расстаться ли нам с тобой, Паша? Это мне по чину положено истерить… А ты всегда должен оставаться невозмутимым! — монотонно отчитывал телохранителя Петр Семеныч. — Виноват, Петр Семеныч! Нервишки расшатались… — А мы чего с тобой в тайге делаем? Нервишки лечим! Здесь же тишина и благодать, не то, что в городе… А этот чувачок, даром, что упырь, но за него Вольфыч ручается! А Вольфыча я уважаю! Так что развязывай, Вольфыч, своего корешка, пусть он вместе с нами за стол садится! — Петр Семеныч, — попытался предостеречь шефа Паша, — может, не надо? — Надо, Паша, надо! Достойных людей, даже упырей, уважать надо! Давай, Вольфыч, разматывай бедолагу! Он же не по своей воле упырем стал. А фрицам мы еще покажем! — Петь, ты уверен… В себе… — спросил друга Вольф. — Уверен, — твердо ответил Незнански. — Я полностью держу себя в руках. Если что — проткни меня колом! — Ну, со свиданьицем! — произнес Петр Семеныч, когда Незнански присоседился к ним за столом. Паша тискал в руках осиновый кол, не выпуская из поля зрения освобожденного вампира. Он брезгливо сморщился, когда Петер одним глотком опустошил кружку подогретой свиной крови, после чего облизал языком окровавленные губы. — А клыки у тебя чего, выдвижные? — заплетающимся языком поинтересовался Петр Семеныч. К настоящему моменту он уже принял на грудь изрядную дозу спиртного. — Ну-ка, закажи! Вампир послушно выдвинул острые клыки. — Мать-перемать! — охнул банкир. — Где же ты их все время прячешь? Никогда не думал, что у меня знакомый упырь появится! — язык у банкира заплетался все сильнее и сильнее. — Нет, вы не подумайте чего. Упырей в нашем бизнесе пруд пруди! Акулы… Но с таким, как в ужастиках… Вот ей-ей первый раз… Паша, н-наливай! — Петр Семеныч, вам уже хватит! — укоризненно произнес Паша. — Ты со мной не спорь! — банкир оперся локтем на стол, а на подбородок положил в раскрытую ладонь. — Ты вот чего скажи, а вы на солнце, как в киношках показывают… пых, и сгораете? — Простые вампиры не переносят солнечный свет, — ответил Незнански. — А ты, значит, не простой? Крутой! Круче вареных яиц? — Не простой, — согласился Петер. — Я высший вампир! И могу некоторое время находиться на солнце, хотя никакой радости мне это не приносит. — А в летучую мышь, можешь превращаться? Ну, можешь, нет? — А вот это враки, — сказал вампир. — Я могу навести морок, и вы подумаете, что я превратился в летучую мышь… — За… Загипнотизировать? Локоть Петра Семеныча соскочил со стола, его голова бессильно упала на грудь. Он захрапел, пуская слюни. — Вырубился, — сказал Паша. — Петр Семеныч, давай я тебя на кровать… Он подхватил грузное тело шефа под мышки и с трудом дотащил до кровати. Вскоре Петр Семеныч уже мирно посапывал, уткнувшись носом в подушку. — Пашь, ты еще будешь? — Вольф качнул бутылкой водки. — Не, Вольфыч, ты пей, а мне она уже чего-то в глотку не лезет. — Как знаешь, — Вольф не скупясь, вылил остатки из бутылки себе в стакан. — Петька, знаешь, как я рад, что мы снова вместе? Будь здоров! — он залпом выпил и занюхал рукавом. — Как ты себя чувствуешь… Таким… — Упырем, как изволил выразиться мой тезка? — понятливо усмехнулся Петер. — Угу. — Как тебе сказать… Легкость в теле такая… Силы столько, просто словами не передать… Ночью, как днем все вижу, каждую веточку в лесу, каждую хворостинку! И не болит ничего! Вот только жажда… Которую терпеть мочи нет! Пока сыт — почти человек! Но без свежей крови, неважно чьей, такие ломки начинаются. Патриарх говорил, что он без крови несколько столетий обходился, правда, не по своей воле… Он триста лет провел скованным в осиновом гробу, абсолютно без пищи! А сейчас ничего, живехонек! — А что там… ну твориться… Я ведь здесь уже больше трех лет. И ты знаешь, ничуть об этом не жалею. Только здесь, в этом мире, я себя почувствовал настоящим человеком! Человеком, а не презренным унтерменшем! А это дорого стоит! За это не грех и собственную кровь пролить! — повторил слова старика-егеря Вольф. — Ты тоже это скоро поймешь… Хотя я не знаю, насколько ты изменился в этом своем… новом состоянии… — Генерал, я тот же, — заверил Вольфа Незнански. — Я постараюсь обуздать свою тягу к человеческой крови. Единственное… — Что? — вскинулся Вольф. — Если в этот мир забросят Патриарха, я не смогу с ним тягаться! Он прихлопнет меня в два счета! Или, что еще хуже, прикажет мне убить тебя… И я не смогу отказаться! Его власть надо мной безгранична. — Ну, это мы еще посмотрим! Пусть только попробует сунуться! — Послушай, а как ты узнал о нашей заброске? Мы-то сами точной даты не знали, не говоря уже о времени. — А у меня после первого перехода развилось какое-то болезненное чувство, признался Вольф. — Едва только портал открывается, меня так ломать начинает, что хоть волком вой! И не важно — Штрудель ли свою машинку завел, или как-либо еще… Но когда ворота открываются, я это чувствую. Посмотрим, может и у тебя… — Боюсь, что со мной ничего не получится, я боли практически не чувствую, — возразил Незнански. — Так что… — Тебе еще крови принести? — спросил Вольф старого друга. — А то в одиночку выпивать мне как-то не с руки. — Не откажусь, — согласился вампир. — Нам еще с тобой о многом нужно поговорить! — Зимние ночи длинные, — сказал Вольф, выскакивая из избушки за новой порцией крови. Когда первые лучики солнца коснулись верхушек заснеженных елей, Вольф спросил старого приятеля: — Петь, а тебе днем как, лучше поспать? — Вообще-то, как Высший вампир, я не боюсь солнца. Но, честно говоря, я бы зарылся куда-нибудь, потемнее и поглубже. Силы не только от чужой крови восстанавливаются… — Давай в подпол, — предложил Вольф. — Там темно и прохладно. Да и мешать никто не будет. Только куда же тебя положить? — егерь задумчиво почесал затылок. — Гроб в подпол войдет? — Легко. — Вот в нем я и покемарю. Тихо, стараясь не разбудить задремавшего тревожным сном Пашу, Петра Семеныча сейчас никто бы не разбудил, даже пальнув над его ухом из пушки, они опустили гроб в подпол. Пристроив кособокую домовину между банок с соленьями и запасами картошки, Незнански влез в гроб. — Может подушку дать или одеяло? — спросил Вольф. — Не надо, я все равно ничего не чувствую… — Ну, тогда до вечера, — Вольф закрыл гроб крышкой и вылез из подпола. Застелив лаз в подпол полосатым половичком, он обессилено рухнул на кровать — события последних часов его сильно измотали. Да и изрядно принятое на грудь спиртное, начавшее понемногу отпускать, гулким набатом отдавалось в висках. Едва он закрыл глаза, как его накрыло. Спал он крепко и без сновидений. Вольф проснулся от одуряющего запаха жаренного мяса. Он приоткрыл один глаз — возле плиты, зажав в руке шкворчающую сковороду, уже хлопотал Паша. Вольф открыл второй глаз и осторожно сел на кровати. К его радости голова была в норме и абсолютно не болела. Спиртное у Петра Семеныча, как обычно, было выше всяких похвал. — А, — услышал Вольф довольный возглас банкира, — вот и наш хозяин проснулся! Как себя чувствуешь, Вольфыч? — Отлично! — ответил егерь. — Ну, давай, садись к столу, позавтракаем. Хотя, — он взглянул на часы, — уже и отобедаем заодно. А гость наш где? — В подвале схоронился, — ответил Вольф. — Хоть и говорит он, что солнышко ему нипочем, а видать все-таки не сладко ему днем приходится! — А тож! — воскликнул Петр Семеныч. — Упырь все ж. А они твари ночные! — налегая на жареное мясо, произнес банкир. — Ты вот чего лучше скажи, что делать-то теперь будешь? — А что делать? Как и раньше буду переход сторожить! Теперь-то мы вдвоем с Петрухой… С нами так просто не сладить! — Это, конечно, здорово… А вот как быть с молодчиками его? — Ну, рано или поздно, они все равно здесь появятся. Доложить командованию об успехах. Тут мы их и прищучим! — Да, только, как бы они раньше делов не натворили! Ладно, действуем, как и договаривались: вы с Петром держите проход под контролем, а я их на своей территории попытаюсь вычислить… Хотя они так сразу себя, наверное, не проявят. Ну, ничего, мы тоже ждать умеем! |
||
|