"Ина Голдин. Никогда не разговаривай с незнакомыми планетами " - читать интересную книгу автора

Они сидят в обычной комнате отдыха для техников, где на одной стенке -
варварски спроецированные поля Нормандии. Тихо. Слышно, как в стакане с
виски холодным цветком распускается лед.
- Les Amerloques, - говорит Лоран, затягиваясь настоящей, нездоровой
сигарой. - Что ты от них хочешь?
Лоран - второй европеец на корабле, их всего двое среди шумных, вечно
молодых американцев с белоснежными оскалами. Иногда они переглядываются -
мол, чертовы янки - и за это она любит Лорана, в конце концов, не чужой,
страны их на Земле - через пролив.
- На Зоэ что делать с ними будешь?
- Посидят сначала, - говорит Шивон, и глотает виски. - Если все пойдет
гладко - выпущу, и пусть транскрибируют все, что движется.
- Засади их парадигмы глаголов писать, - предлагает Лоран. - Пусть
помучаются.
- Да какие там глаголы, - говорит Шивон. - Ты же видел, что вышло на
аудиопробе.
- Все она тебе покоя не дает, - говорит Лоран.
- Принцип утки, - говорит Шивон. - Вот что не дает мне покоя.
Принцип, который нужно было, по всем правилам, оставить на земле.
Насчет того, что языки со сходной структурой должны действовать одинаково в
сходной ситуации. И наоборот.
Не знай она, чей это язык, приняла бы за один из европейских. Забытый,
непривычный, но - европейский. Мечта лингвиста, просто не верится. Если бы
она видела только письменное свидетельство - несколько странных мягких
листов с начертанными текстами, которые аборигены показали пионерам, решила
бы, что им в кои-то веки по-настоящему повезло. Удобный язык, удобный разум,
который строит мир так же, как землянин: подлежащее-сказуемое-дополнение.
Если бы не то, что она слышала на записи.
Лоран курит.
- Плавает, как утка, крякает, как утка, и выглядит, как утка... Но
только это не утка. Не могу понять, в чем тут дело.
- Думаешь, здесь пахнет открытием?
Бог его знает, чем здесь пахнет. Так не говорят - вот что сразу пришло
ей в голову, когда она прослушала привезенные пионерами записи. Глупо; после
того, как она десятилетиями приручала себя к полной иррациональности, к
тому, что за пределами всего, даже того, что воображаешь, ничего похожего на
земной язык и быть не может. Что Вавилонская башня - это так, Его невинная
шутка по сравнению с тем, что Он сделал с нашими братьями по разуму...
После всего этого ей все равно кажется - так не говорят.
Лоран глядит на нормандские поля.
- Ты скучаешь? - спрашивает она вдруг.
Он не понимает. Делает вид, что не понял.
- Мы так давно там не были, - говорит она.
Это неверно; они когда-то летали на Землю. Ее отпустили домой. Но она
никогда не узнала бы в смеси железа, стекла и жидкого кристалла то, что было
когда-то ее Ирландией. Изумрудный остров. Там и камней-то живых осталось -
одни менгиры, отгороженные от туристов силовым полем.
- Знаешь, это ведь первые симптомы, - говорит Лоран.
Она знает. По правилам ей нужно попросить психпомощи. Больничка.
Профнепригодность. Но и про Лорана она тоже кое-что знает: как он во время