"Уильям Голдинг. Хапуга Мартин" - читать интересную книгу автора

где-то здесь, в темноте. Барахтаются недалеко от места погружения,
подбадривают друг друга. Держатся вместе, головы торчат из воды, кругом
мазут, обломки. Рассветет, и я их найду. Господи, непременно найду. А то их
подберут, а я так и останусь болтаться здесь, как подвесная койка. Господи!
- Помогите! Натаниель! Помогите!..
Нет, я правильно отдал команду, правильно. Секунд на десять раньше, и
уже ходил бы в героях. Эй, ради Бога, право на борт!
Должно быть, врезало прямо под мостиком. Нет, я отдал правильную
команду. И вот снесло к чертям собачьим.
Гримаса затвердела, управляя одеревеневшим лицом, пока верхняя губа не
приподнялась, обнажив стучащие зубы. От гнева кровь немного разогрелась и
прилила к щекам, добралась До опущенных век. Глаза открылись.
Он лихорадочно задвигался, поднимая брызги и глядя вверх. В
беспроглядной тьме что-то изменилось. Нет, не в глазу, а снаружи - появились
какие-то пятна и кляксы. Минуту-другую, пока он не вспомнил, как
пользоваться зрением, они наваливались прямо на глазные яблоки, как прежде
подступала тьма. Он сосредоточил внимание на глазах и словно изнутри
собственной головы, сквозь своды черепа, разглядывал неясные очертания,
возникшие из мутного света и тумана. Сколько он ни моргал и ни скашивал
взгляд, эти расплывчатые формы маячили снаружи. Наклонив голову вперед, он
увидел нечеткое - слабее, чем послесвечение на экране, - меняющееся
очертание зубчатой волны, на которой приподнималось его тело. На мгновение
он уловил уплывающую линию на фоне неба и тут же заскользил вверх, едва
различая гребень следующей накатывающей волны. Задвигался изо всех сил,
пытаясь плыть. Руки тусклыми пятнами светились в воде, ноги благодаря
движению перестали ощущать непомерную тяжесть. В голове продолжали
проноситься отрывочные мысли.
Мы шли на северо-восток. Я отдал команду. Если рулевой начал поворот,
эсминец, скорее всего, переместился к востоку. Ветер дул западный. Значит, в
той стороне, куда катятся волны, восток.
Он яростно задвигался, задышал. Поплыл каким-то неуклюжим брассом,
болтаясь в надутом поясе. Остановившись, полежал, качаясь на волнах. Стиснул
зубы, вынул затычку из трубки, выпуская воздух до тех пор, пока не
погрузился глубже, и снова поплыл. Было трудно дышать. Мучительно и
пристально он вглядывался из-под сводов черепа в гребень каждой следующей
убегавшей волны. Движение ног замедлилось и прекратилось; руки повисли.
Сознание внутри темного черепа совершало плавательные движения еще долго
после того, как тело неподвижно легло на воду.
Краски на небе сгустились. Колеблющиеся тени сменяли друг друга. Мгла
рассеивалась, стала серой. Поверхность моря непосредственно перед ним
покрывали четко различимые бугры. Сознание совершало плавательные движения.
Картинки нарушили ритм, пытаясь встать между ним и неотступной
необходимостью плыть на восток. Вернулась стеклянная банка, но теперь она
уже мало что значила. Возник какой-то человек, короткий разговор, крышка
стола, настолько гладкая, что в ней отражались обнажившиеся в улыбке зубы.
Еще появилось несколько больших масок, подвешенных для просушки. Улыбающийся
рот, отраженный в полированной глади стола, тихо произнес:
- Как ты думаешь, какая из них подойдет Кристоферу?
Возникла верхушка нактоуза с едва заметной подсветкой компаса,
послышались слова команды, повиснув в освещенном пространстве между небом и