"Оливер Голдсмит. Векфильдский Священник. История его жизни, написанная, как полагают, им самим" - читать интересную книгу автора

состоянии выделить немалую долю своему сыну, не возражал против такого
жениха, и у нас царила гармония, какая обычно устанавливается между двумя
семьями накануне окончательного сближения. Убедившись на собственном опыте,
что пора ухаживания - самая счастливая пора в нашей жизни, я был не прочь
продлить ее для них как можно дольше: встречаясь ежедневно, влюбленные
принимали участие в общих увеселениях, и взаимное чувство их как будто
возрастало от того еще более. По утрам обычно нас будила музыка, в погожие
дни мы выезжали на охоту. Часы от завтрака до обеда дамы посвящали нарядам и
наукам; так, пробежав глазами страничку книги, они гляделись в зеркало,
которое и тут, я думаю, философы и те не станут со мной спорить подчас
являет больше красот, чем иная книжная страница. За обедом верховодила жена,
ибо привыкла собственноручно резать жаркое, ссылаясь при этом на обычай
своей матушки; нужно ли говорить, что она не упускала случая поведать нам
историю каждого блюда! После обеда, не желая расставаться с дамами, я обычно
давал слуге распоряжение отодвинуть стол, и иногда мои дочери вместе с
учителем музыки устраивали для нас чрезвычайно приятный концерт. Прогулки,
чай, кадриль, фанты - так коротали мы остаток дня, не прибегая к картам,
потому что я терпеть не могу никаких азартных игр, кроме игры в триктрак, в
которую подчас сражался со своим старинным приятелем, ставя по два пенса на
кон. Не могу тут обойти молчанием досадный случай, приключившийся со мной в
последний раз: мне нужно было выкинуть четыре очка, а между тем у меня
выходила все двойка да единица - пять раз кряду!
Прошло несколько месяцев, и мы стали наконец подумывать о том, чтобы
назначить день для бракосочетания наших влюбленных, которые, по-видимому,
страстно того желали. Не стану описывать ни суетливую важность, с какой
хлопотала жена, готовясь к торжеству, ни многозначительные взгляды, которыми
обменивались между собой мои дочери; говоря откровенно, меня в то время
занимало совсем другое: я заканчивал очередной трактат на излюбленную свою
тему и надеялся вскоре его напечатать. Я считал это сочинение образцовым как
в отношении логики, так и стиля, и в гордыне сердца своего не удержался и
показал его старинному своему другу, мистеру Уилмоту, ибо был уверен в его
одобрении. Увы, я слишком поздно убедился, что он был горячим поборником
противоположного направления, на что у него были чрезвычайно веские
основания, ибо он в ту самую пору задумал жениться в четвертый раз! Как и
надо было ожидать, между нами завязался спор, и притом настолько
ожесточенный, что, казалось, того и гляди, расстроится задуманный нами брак.
Во избежание этого мы положили встретиться накануне бракосочетания и повести
диспут по всем правилам.
Обе стороны проявили изрядный пыл. Он утверждал, что я еретик, я
обратил тот же самый упрек против него, он возражал, я отвечал. Между тем в
самый разгар дискуссии один из моих родственников отозвал меня в сторону и с
выражением глубокого участия посоветовал отказаться от дальнейшего спора или
хотя бы перенести его на какой-нибудь другой день, после свадьбы моего сына.
- Как? - вскричал я. - Отказаться от правого дела и признать
супружество мистера Уилмота законным в ту самую минуту, когда я доказал всю
абсурдность его доводов? Да я скорее откажусь от состояния, чем от своих
взглядов!
- Как это ни прискорбно, - отвечал на это родственник, - но я должен
сообщить вам, что состояния-то у вас почти и нет никакого. Купец, которому
вы вверили деньги, обанкротился и скрывается от кредиторов; полагают, что он