"Оливия Голдсмит. Фаворитка месяца" - читать интересную книгу автора

Она никогда не забудет бабкиной жестокости, унижения от дешевой и
грязной одежды, замечаний и насмешек, которые она получала от других девочек
в школе. Но хуже всего было собственное сознание, что бабка права - жестока,
но права, когда называла ее жирной, некрасивой, смешной мечтательницей.
Мери Джейн припоминала, как прокрадывалась в темную, заплесневелую
ванную на ферме, чтобы посмотреть на себя в зеркало в надежде, что в чем-то
ее страхи не подтвердятся. Включала свет - единственную шестидесятиваттную
лампочку без всякого абажура, свисавшую со стены над зеркалом и потому не
дававшую теней, - открывала маленький ящичек в дешевом туалетном шкафчике
рядом с раковиной и, порывшись в старых заколках для волос, сломанных
ножницах, наполовину использованных тюбиках с кремом, находила ручное
зеркальце. Оно было двусторонним, с потрескавшимся увеличительным стеклом
сзади, две старых резинки удерживали их вместе. Схватив его правой рукой,
Мери Джейн открывала медицинский шкафчик так, чтобы он отходил от стены и
его испещренное зеркало смотрело на туалет. Затем она усаживалась на
стульчик и сгорбливалась на нем, так как это был единственный способ увидеть
свой профиль, и хотя он был ужасен, это завораживало девушку.
Каждый раз, перед тем как посмотреться, Мери Джейн делала паузу и
шептала молитву. Сердце у нее колотилось, а ладони неизменно потели. Затем,
держа зеркальце левой рукой под углом, она могла только-только заглянуть в
него и увидеть свой профиль, отраженный в большом зеркале медицинского
шкафчика. И всякий раз у нее падало сердце.
Нос выступал крутой дугой как раз там, где ее толстые брови почти
смыкались, затем он разрастался в широкую бульбу над тонкими губами.
Подбородок, или то, что можно им считать, отступал к шее. Щеки слишком
полные, как бесформенные мешки бурундуков. Бурундуки очень привлекательны,
но ее лицо - непропорционально и ужасно.
Всякий раз как Мери Джейн смотрела на свое отражение, глаза ее
наполнялись горючими слезами, как и сейчас. И всякий раз в конце она
поворачивалась к зеркалу, чтобы лицом к лицу встретиться со своим врагом. На
нее из-под бровей, как у жука, смотрели все еще полные слез большие карие
глаза. "Зеркало души. Что толку иметь красивые карие глаза?" - со злостью
думала Мери Джейн. Какая она уродка?! Миленькая шутка, Боже.
В тринадцать лет Мери Джейн Морган кое-что знала. Знала, что она
способнее большинства ребят в школе, что не так уж и трудно в таком месте,
как Скьюдерстаун, Нью-Йорк. И, по правде говоря, умнее, чем большинство
учителей. Но она старалась по возможности не показывать этого. Люди не любят
тех, кто умнее или способнее их. Бабка всегда звала ее "мисс Ловкоштанка",
причем так, чтобы это не казалось детским словцом, а звучало бы как
настоящее оскорбление. Знала Мери Джейн и то, что бабка не любит ее. Что она
уродлива и, вероятно, такой и останется. Итак, никто ее не полюбит. Никогда!
"Мне стоит благодарить судьбу за то, что я здорова, - говорила она
себе. - Надо быть благодарной за то, что я умна и ловка, ведь это не всем
дано". Она и представить себе не могла, что значит быть дурой, такой, как
Марджери Хейман, не способной назвать столицу штата Нью-Йорк, хотя
Скьюдерстаун всего в сорока милях от Олбани.
Но при всем том Марджери одна из самых хорошеньких девочек в
скьюдерстаунской региональной средней школе, и это при том, что она всего
лишь новенькая, а Мери Джейн могла представить, что значит, когда все
мальчишки провожают тебя глазами и борются, чтобы сесть рядом в школьном