"Эбрахим Голестан. Жаркий полдень месяца тир " - читать интересную книгу автора

и шел, пока впереди неподалеку от него не остановилось такси, из
которого вышли мужчина и женщина. И пока мужчина расплачивался с шофером,
разносчик настиг их и выкрикнул свое:
- Скажите, пожалуйста...
Он стоял, прерывисто дыша, в рубахе нараспашку, по его прожаренной
костлявой груди градом катился пот. Налегая изо всех сил на одну из ручек
повозки, он освободил другую и вытащил из кармана мятую бумажку.
- Скажите, пожалуйста... - повторил он.
Мужчина обернулся, увидел его и, сделав шаг ему навстречу, взял волглый
листок, развернул, пробежал глазами, после чего устремил взгляд в глубину
улицы и призадумался.
- Иди вперед прямиком, - сказал он и посмотрел на разносчика грузов. -
Прямиком. После... - он опять вгляделся в глубину улицы, - вон там, в
конце, - и он показал рукой где, - свернешь.
Мужчина с интересом рассматривал груз, но вдруг до него, как и до
разносчика, дошло, что женщина бранится:
- Ты что, совсем соображать перестал от жары?
Разносчик не стал слушать, а послал про себя куда подальше эту тетку с
голыми ногами, в цветастом платке, которая, вихляя бедрами, уводила мужчину
на узенькую полоску тени в глубине улицы.
Разносчик скользнул взглядом поверх разбегавшихся, пышущих жаром торцов
мостовой и по некотором размышлении решил, что идти надо вперед, а потом
свернуть в конце улицы. И он пошел.
Он был в пути уже много времени. Его позвали с утра, когда он только и
успел разок куснуть очищенный от кожуры огурец. К рассвету узкое илистое
русло арыка окончательно засосало колеса повозок; их кривые истертые ручки
торчали кверху, а грубошерстные широкие ремни свисали до земли вниз; сами
владельцы повозок окружили торговца огурцами. По другую сторону арыка
выстроились в длинный ряд молчаливые, притихшие автомобили; их разноцветный
металл испускал блики и накалялся под солнечными лучами. Вокруг них было
плотное кольцо бензиновых испарений и запах перегретой резины.
Во всех домах на улице окна были забраны жалюзи, входы и выходы
перекрыты тростниковыми циновками.
Тут-то он и услыхал, что его зовут. Поспешив на зов окликнувшего его
приказчика торгового дома, он получил распоряжение доставить груз по адресу,
который приказчик вручил ему, нацарапав на клочке бумаги. И вот теперь груз
был уложен и закреплен, и человек катил повозку, с усилием налегая грудью на
широкие грубошерстные ремни, соединявшие ее поручни, пальцами рук он
судорожно сжимал истертые, облезлые ручки, ноги тяжело шаркали по
четырехугольным торцам мостовой, а сам он из последних сил принуждал себя
двигаться в этом неподвижном изнурительном зное.
Дорога петляла среди улочек и переулков, выбегавших навстречу
асфальтовыми полосами разной ширины и протяженности; то выщербленные, то
провалившиеся и постоянно раскисшие от жары, полосы эти, местами
оживлявшиеся отпечатками ног, ведшими в какие-то закоулки, следами копыт,
колеями колес, суетливо бежали рядом с человеком, подлаживались под его ход,
путались в ногах и ускользали куда-то вбок.
Он уже давно тащил свой груз и теперь шел, ощущая тяжелую тряску
поручней тачки, слыша скрип ревматических суставов и чувствуя, как
обливается потом его усталое, изнывающее от жажды тело, двигался к цели,