"Маремьяна Романовна Голубкова, Николай Павлович Леонтьев. Мать Печора (Трилогия) " - читать интересную книгу автора

вместе с братом Алексеем - к кулачке Лизавете Сумароковой. Мужа у нее не
было, а были три сына и две дочери. Младшая дочь Катерина на одном году со
мной - двенадцати годов.
Привела меня мать на новое житье. Хозяйка нас чаем напоила. За чаем с
матерью договорились про плату. Рядились долго. Мать двадцать рублей
просила да на сарафан ситцу. А хозяйка на пятнадцати уперлась. Вдвоем с
братом нас за тридцать пять рублей выторговала.
- Хорошо проживет, так на сарафан-то и так подарим, - говорила матери
хозяйка.
Потом она показала мне дело. Повела во хлев.
- Сено коровам сюда давай. До воды - зеленое, чтобы ладом поели,
после воды - почерней норови. До дойки вымя коровам вымоешь, немножко
помешкаешь, чтобы поели, тогда и дой. Под овцами вычистишь. Будешь в избе
обряжать, про печку не забывай, чугуны сменяй, парево для коров да телят
грей. Вот это тебе будет первое дело, а теперь пойдем - второе покажу.
Завела меня в кладовую, где муку сеют да рыба хранится, да мясо в
ящиках сложено. Показала решета, сита:
- Редким решетом для хлеба будешь сеять - в одну квашню. А во второй
квашне мы ситники печем к чаю. Так будешь сеять вот этим ситом. Осевки,
отруби овцам в корм подкладывай, да не помногу. А что останется - на квас
пойдет. Мясо варить отсюда бери - здесь свежее, здесь соленое, здесь птица
лежит. А по середам да пятницам будешь рыбу варить - вон она тут.
Заходим в комнаты. Хозяйка опять учит:
- Утром наперво в кухне топи. Дрова брат занесет. Когда печка будет
дотапливаться, головни перенеси в другую печку. У нас в другой-то кухне
печка тоже русская. В самовары уголья горячего наложишь: один самовар -
нам, другой - себе с братом. До затопленья квашни замеси. Печку затопи,
чугуны налей и во хлев иди. Во хлеве управишься, печка той порой
истопится, уголье заморишь, разровняешь в печке, чтобы под нагрелся ровно,
тогда и хлебы катай, наливники стряпай. Хлебы испечешь, чай отопьешь, а во
второй печке шаньги пеки. С печками управишься - полы подметешь. А
поломытье - в пятницу да в субботу.
Я хожу за хозяйкой - молчу. Нукну да дакну, а не говорю. Тут уж не до
того, чтобы говорить, а поспевай - забирай в голову, чтобы помнить. Знаю,
что если забудешь какую-либо мелочь, так напоют - попу на обедне столько
не спеть. Привычна я была к работе, а тут голова кругом пошла.
Мать взяла половину платы задатком и ушла. А меня накормили и на
работу нарядили. Принесла мне хозяйка рубаху, сарафан, чулки, валенки,
кожаные ступни, платок, в хлев ходить - особую одежду, муку сеять -
особую.
- Одевайся, - говорит, - обувайся да за работу принимайся.
Мне работа в те годы была уже привычна, стала я подрастать да и силы
подкапливать. Где не берет сила, сметкой стала брать, а где недостает
сметки, так опять на силу надеешься. Скачу я весь день с рассвета до
вечера. Не шагом ходила - впробег бегала. Кружишься, кружишься от шестка
до хлева, а спать ляжешь, когда сумеешь справиться. Хозяева в десять часов
отужинают, а ты еще столы убираешь, посуду моешь, сеешь, мясо наладишь,
дрова в печки сложишь. Если к одиннадцати управишься, так считаешь, что
еще рано. Да и хозяйка ворчит:
- Спать, - говорит, - торопится. Сломя голову летает - скорей до