"Сергей Голованов. Ремоновый зонтик ("Вокруг света" 1988/N4)" - читать интересную книгу автора

Сергей ГОЛОВАНОВ

РЕМОНОВЫЙ ЗОНТИК



Планета вынырнула слева - желтый шар в черной пропасти космоса, - и
Коробов вздрогнул. Мозг отказывался что-либо понимать. Интеллект со всеми
своими "вспомогательными службами" явно отключился из боязни выйти из
строя, и Коробов только молча смотрел в очередной транспарант-указатель,
проплывающий за бортом в космической пустоте. По бликам на этих огромных
плоских дисках Коробов понял, что они, видимо, вращались с немалой
скоростью, однако надписи на дисках даже не дрожали. Из-за этого феномена,
вполне понятного человеку XXI века и объяснимого хотя бы допотопным
телевидением, - разум бы не запсиховал. Дело было совсем в другом. В этом
уголке Галактики, в немыслимых далях, надписи почему-то читались на
родном, русском языке...
"Заправочная станция" - с аккуратной стрелкой влево. "Разворот
запрещен". И еще - самое поразительное: "Добро пожаловать, Коробов!"
А потом вдруг и вовсе несусветное по фамильярности: "Роднулька ты
наша, Михаил Алексеич, во-он к той планете оглобли поворачивай, к
желтенькой. В контакт вступай".
Михаил Алексеевич Коробов, двадцати двух лет от роду, моргал, тряс
головой и мычал что-то, но указателей слушался - разворачивал космический
корабль, тормозил, где просили. А что было делать? Делать нечего, коли
прилетел из этакой дали. Да нигде еще ни один землянин не встречал
инопланетный разум! Он, Коробов, будет первым, кто, наконец, вступит в
контакт.
Желтая планета наплывала на весь экран - двухметровый по диагонали, -
когда на ее фоне показался еще один диск с надписью: "Лексеич, счастливой
посадки!"
- А куда садиться-то? - пробормотал Коробов. - Планета большая...
Справа выплыл еще один диск, последний. На нем криво лепилась
старославянская кириллица: "А все равно куда".
"Прогресс-215" по пологой траектории врезался в атмосферу планеты.
Когда осела пыль, взбитая при посадке, экран внешнего обзора пожелтел
- кругом лежала пустыня. Песок - издали видно - кварцевый, сеяный,
крупный. До самого голубого горизонта торчали прямо вверх и кренились вбок
толстые сигары космических кораблей, похожих на земные; лежали,
полузарытые в песок, и махины "летающих тарелок", странной, непонятной
формы, с запекшейся коркой окислов на поверхности. Все анализаторы дружно
высвечивали одно и то же - за бортом находилась копия планеты Земля.
Распахнув люк, он прижмурился от яркого солнца. Дышалось легко и
вкусно. Напротив люка торчал деревянный шест с косо прибитой фанерной
табличкой-стрелкой: "К столу регистрации". Коробов потрогал нагрудный
карман - документы были на месте - и пошел, внимательно глядя под ноги,
регистрироваться.
Стол был самый обычный, земной - из дуба, с облупившейся краской на
ножках. На присыпанном песком черном дерматине трепыхалась под ветром
стопка бумаги, придавленная булыжником. Рядом лежала новенькая шариковая