"Василий Голованов. Тайный язык птиц " - читать интересную книгу автора

направляется в моторное отделение в надежде отыскать второго рабочего, с
которым раньше поделился своими опасениями. Не сразу находит его. Тот занят
привинчиванием ерундового красного краника на трубу водоснабжения.
- Коль, она еще ползет...
- Вишь, я занят.
- Но когда освободишься, глянешь?
- Слушай, на своем месте ты отвечаешь. Хочешь - скажи Широкову.
- Да спит он.
- Ну и что, что спит. Будить неохота? Делика-атно мы работаем.
А если... - И он издает рвущийся, кромешный звук, имитирующий развал и
крушение всей нефтяной механики.
Агафонов бледнеет.
- Обосрался, что ли? - посмеивается Колька. - Не бзди, ерунда.
Он заканчивает завинчивать какую-то гаечку, лихо дает скользнуть ключу
в карман спецовки:
- Пошли.
Они подходят, смотрят.
- Ползет, - суховатым голосом говорит Колька.
- И че?
- Не знаю я. Это Петрович знает, мастер, он утром выходит. В первую
смену. Утром скажешь ему... Тут автоматика...
- А бог ее знает, автоматика... Чего он показывает? Может, Петровичу
позвонить?
- Я телефон его не знаю. Там, в дежурке у Широкова должен быть. Только
сейчас полвторого, если он тебя пошлет - не обижайся. Да и че ты скажешь?
Только опозоришься...
И Колька, верный своему пофигизму, в очередной раз уходит.
Агафонов долго стоит, обреченно слушает гудение буровой, смотрит на
вытянутые сверху вниз тросы - и вдруг приборы (медленно, но зато - все)
начинают менять свои показания, как будто все они уже поняли, что произошло,
и только люди еще не догадываются...
Рабочий кидается к своему прибору и видит, что стрелка давно перевалила
"alarm" и уперлась в конец шкалы. И рядом мигает красная лампочка... И у
всех приборов датчики показывают не то, что было до. До этого вот момента.
- Господи, спаси, - кидается он в дежурку, - Кольк-ааа!!! Спаси,
Господи... Кольк-ааа!!! Где ты есть?! Сейчас же всех к чертовой матери...
Вбегает в дежурку, после перебранки с заспанным Широковым, которому он
ничего объяснить не может, звонит Петровичу.
- Петрович, говорит Агафонов, там прибор зашкалило, сначала, вишь, на
красное, а потом вообще на предел.
- Что за прибор? - орет в трубку Петрович. - Какие показания?
- Я не знаю, Петрович, дорогой, там все по-иностранному... Сначала
белое, потом красное, и стрелка до конца... Я Кольке говорил, давай, мол,
Петровичу позвоним, а он - автоматика, а теперь там все приборы на разное
показывают, лампочка сигналит и газ из моря рвет... Не то что-то, батюшка
Петрович, что делать-то?! Чего нажать, какой кран...
- Какой кран, вашу мать?! Какой газ?! Сволочи! Дежурного!
Агафонов с выпученными глазами сует трубку Широкову, и тот принимает ее
и слушает не то что с изменившимся лицом, а с лицом неправдоподобно
изуродованным ответственностью и ужасом: