"Василий Голованов. Завоевание Индии " - читать интересную книгу автора

вопросов", занимает последовательно антироссийскую позицию. Петр, повторяю,
мог этого не заметить, но в начале XIX века двоякая позиция Англии стала для
русской дипломатии очевидна.
Таким образом, "поход на Индию" лежал бы не только вне логики
развертывания империи Российской; он привел бы к прямому конфликту с
Англией, которого Россия, несомненно, избегала, поскольку именно на Англию
была во многом завязана российская торговля и, следовательно, интересы
купцов, промышленников и очень многих видных особ в государстве. И вообще, в
то время иметь своим противником Англию, государи мои... Что хотите, но
только не это! Однако ж тот, кто решился на второй индийский поход, пошел не
только супротив логики развития империи Российской, но и на прямой конфликт
с Англией, наперекор всему ходу развития России, словно хотел дать ему
совсем другой смысл и другое направление.
До Первой мировой войны на открытую смертельную схватку с Англией в
Европе решился лишь Наполеон. В результате вся Европа была потрясена и
обескровлена этой смертельной борьбой до последнего громового вздоха под
Ватерлоо.
Но в России - откуда Наполеон? Ни один российский император
непредставим рядом с этой фигурой! Кроме одного.
Это - Павел I.
Самый "темный", "неразъясненный" из всех российских самодержцев,
исполненный неясных, грандиозных, но так и не свершившихся планов, после
убийства в марте 1801 превращенный в карикатуру, в исторический анекдот.
Урод - сын урода. Самодур. Солдафон. "Калигула" (Пушкин). Бессмысленный
тиран. "Сумасшедший".
Но (!). Царь-рыцарь. "Романтический император" (Пушкин). "Помилователь"
(Александр Радищев). Гроза генералов, любимец солдат. Покровитель наук и
земледелия. Наконец - глава высокой духовной миссии, Великий Магистр
мальтийского ордена св. Иоанна Иерусалимского.
Воистину, русская история не знала фигуры более противоречивой! Четыре
года павловского царствия (1796 - 1801) исполнены бурным реформаторством,
первейшая, очевидная цель которого - "опровергнуть" все основания и итоги
"лукавого и развратного" царствования ненавистной матери, Екатерины.
Отсюда - мгновенная амнистия всем екатерининским вольнодумцам (Александр
Радищев, Николай Новиков) и даже польским повстанцам (Тадеуш Костюшко);
отнятие жалованных Екатериной II привилегий дворянству; дарование крестьянам
трехдневной (только!) барщины; попытка поставить на место гвардию, бывшую
душою всех дворцовых переворотов XVIII века, и вместе с тем - самовластье,
жестокость, подозрительность, мелочность, непредсказуемость... В Павле как
бы сходятся ток и противоток русской жизни; в чертах его то и дело
проступает лик фонвизинского Стародума, критикующего развратный и двоедушный
век Екатерины с позиций честной старины.
Для любого историка Павел - загадка. И Пушкин, и Лев Толстой собирались
писать о нем как о совершенно самобытной фигуре русской истории - и оба не
написали. Однако и хулители и сторонники Павла сходились в одном - что имеют
дело с фигурой необычного масштаба и предназначенья. Декабрист Владимир
Штейнгель находит, что "кратковременное царствование Павла I вообще ожидает
наблюдательного и беспристрастного историка, и тогда узнает свет, что оно
было необходимо для блага и будущего величия России после роскошного
царствования Екатерины II". Знаменитый генерал А. П. Ермолов, герой 1812