"Ярослав Голованов. Кузнецы грома ("Канун великого старта" #1)" - читать интересную книгу автора

хотел сделать больше. Он хотел большего, чем мог физически. Он не успевал
жить... Может быть, поэтому афиши портили ему настроение... Кудесник
вернулся домой в веселом перезвоне маленьких бутылочек, а на кухне его уже
поджидал участковый оперуполномоченный Гвоздев.
- Ну как? - спросил Гвоздев с надеждой.
- Да пока никак, - ответил Кудесник.
- Та-ак, - с грустной раздумчивостью сказал Гвоздов и потянул с бока
планшетку, в которой лежали чистые бланки протоколов.
Дело в том, что у тети Дуси кончилась временная прописка. Оставить
Мишку, кроме как с тетей Дусей, было не с кем. Все об этом знали: и в
домоуправлении, и в милиции. Знали, понимали, что тетю Дусю прописать
надо. Знали, понимали, но не прописывали и регулярно штрафовали Кудесника
во исполнение какого-то параграфа, который, по словам Гвоздева, "нарушишь
- костей не соберешь"...
- Та-ак, - сочувственно повторил оперуполномоченный и добавил: - Ну,
неси чернила... Начался воскресный день у Бориса Кудесника.


11

А в это время Виктор Бойко сидел на скамейке в парке Победы, думая о
своем:
скворечник - что это, просто удобство или необходимость для скворцов? И
вообще, хватает ли им скворечников? И что делают те, которым не хватает?
Виктор задавал себе эти вопросы не только потому, что обладал редкой
способностью выбирать необычную точку, откуда он смотрел на мир, что и
позволяло ему видеть по-новому давно известное, но и подсознательно,
потому что весенние жилищные заботы скворцов были ему близки и понятны.
Дело в том, что Виктор снимал комнату, маленькую, сыроватую, но
сравнительно дешевую. Он очень не любил ее. Приходил туда только ночевать.
Конечно, можно было найти что-нибудь получше, да неохота было искать.
"Четыре года терпел, теперь уж дотерплю" - таков был его смиренный
жилищный девиз. За эти четыре года пять раз, подавляя в себе необъяснимое
чувство стыда, которое охватывало его всегда, когда нужно "просить за
себя", ходил он к профоргу лаборатории Синицыну. Ходил просить комнату.
Синицын, толстенький, с маленькими блестящими глазками, похожий на морскую
свинку, завидев его, всякий раз сразу начинал суетиться, перекладывать на
столе с места на место бумаги, хватался за телефонную трубку, мелко дергал
носом, отчего еще больше становился похож на морскую свинку. Потом Синицын
принимался обещать.
Нет, не обещать, а "заверять". - Заверяю тебя, - говорит он, - ты у нас
в первой десятке. И не сомневайся... Я тебя заверяю... Люди опытные
советовали Виктору жениться, а женившись, поторапливаться с наследниками.
Молодожёнам действительно жилье давали быстро, а с детьми и того быстрей.
Виктор отнюдь не был женоненавистником, и принципиально у него не было
никаких возражений против женитьбы. Но не мог же он жениться ради
квартиры! А не "ради" не получалось.
Каждый раз он, как говорил Редькин, "сходил с дистанции". Однажды,
когда они после защиты Кудесника "гульнули" в ресторане, Виктор, обняв
Редькина, сказал: