"Ярослав Голованов. Кузнецы грома ("Канун великого старта" #1)" - читать интересную книгу автора

космонавтов, и понимал, что из сотен парней, крепких душой и телом, можно
отобрать несколько лучших. А потом - лучших из лучших. Такой выбор был уже
сделан, и он согласен с ним. Вся тройка ему нравилась. Нравилось ему и то,
что Агарков, Воронцов и Раздолин были очень разными, непохожими друг на
друга. Вот они сидят перед ним, все трое, выбритые, подтянутые, очень
молодые и уже поэтому красивые. Сидят и не знают, что лететь придется
только двоим. Кому? У него нет права выбора. Но он хотел бы сделать такой
выбор для себя. Не только для того, чтобы при случае "иметь свою точку
зрения", но просто для того, чтобы проверить свой опыт и свое умение
разбираться в людях. Он считал, что обладает этим умением. (Кстати, он им
действительно обладал.)
Вот Воронцов. Он самый старший. Молчаливый. Видимо, упрямый. Широк в
плечах, мускулист, но легок, пластичен. Волгарь, ульяновский. Хорошее
русское лицо. У носа в скулах пробиваются веснушки. А нос чуть картошкой,
но чуть-чуть. Лохматые брови, глаза с рыжцой. Блондин? Да вроде нет.
Среднерусской светлой масти... Вот Раздолин - блондин. Голубоглаз, румян.
Рядом с Воронцовым он кажется тонким, даже хрупким и обманчиво высоким.
Совсем мальчик. Но молодцеват, глядит орлом.
Голова работает быстро, за словом в карман не полезет...
Агарков всех крупнее. Смуглолиц. Красивые волосы закидывает назад.
Черные глаза с южной поволокой. Он из Новороссийска. Рыбак в пятом колене.
Нетороплив, рассудителен, добродушен. Говорят, очень силен физически...
Вот они сидят: тройка лучших из лучших. А лететь двоим. Как сказать?
- Ну, как идут дела? - с улыбкой спрашивает Главный. - Как корабль?
Давайте, критикуйте, лететь вам, не мне.
- Отличная машина! - радостно сообщает Раздолин.
- Корабль хороший, - говорит Воронцов.
- Мне не нравится пенопласт, - помолчав добавляет Агарков.
- Почему? - Главный удивленно взглянул поверх очков.
- Кругом белый пенопласт. Я понимаю, нужны мягкие стенки, чтобы в
невесомости не стукнуться... Ну и при посадках... Но почему белый? Как в
больнице...
- Брось придираться, - перебивает Раздолин, - какое это имеет
значение...
- Пусть, пусть придирается. - Семен Трофимович кивает головой. - Не
день, не два лететь - месяцы. Белый - действительно цвет суховатый.
Надо сделать что-нибудь этакое, домашнее... И он записывает каракулями
на перекидном календаре:
"Пенопласт!!"
- Степан Трофимович, - говорит Воронцов, - у иллюминатора поставили
откидывающийся кронштейн для киноаппарата. Это удобно. Но аппарат крепится
к нему намертво. Там бы шаровой шарнир с зажимом...
- Хорошо, - говорит Главный и опять помечает в календаре.
- У меня все, - официально, по-военному говорит Воронцов.
- Та-ак. - Главный оглядывает их. Как сказать? - У меня неприятные для
вас новости, товарищи...
Все трое сразу подумали об одном.
"Не полетим!" - Раздолин.
"Старт откладывается" - Воронцов.
"Зря готовились" - Агарков.