"Джон Голсуорси. Из сборника "Человек из Девона"" - читать интересную книгу автора

длинные, седая борода торчком, глаза серые, выцветшие, шея короткая, лицо
всегда багровое: у него астма. В обращении он очень вежлив и деспотичен.
Носит костюм из пестрого твида - кроме воскресных дней, когда надевает
черный, - перстень с печаткой и тяжелую золотую цепь. В нем нет ничего
низкого или мелкого; подозреваю, что сердце у него доброе, хотя близко он к
себе никого не подпускает. Родом он с севера, но всю жизнь провел в Новой
Зеландии. Эта девонширская ферма - все его достояние теперь. В Новой
Зеландии, на Северном Острове, у него была большая овцеводческая ферма, дело
его процветало, дом был всегда открыт для гостей, он делал все, что отвечало
его узкому представлению о широте. Беда пришла сразу, как, в точности не
знаю. Кажется, его сын, потеряв состояние на торфе, не посмел после этого
взглянуть отцу в глаза и пустил себе пулю в лоб; если бы вам довелось видеть
Джона Форда, вы бы легко представили себе это. И жена его скончалась в тот
же год. Он выплатил долги сына до единого пенни, вернулся на родину и
поселился на этой ферме. Позавчера вечером он признался мне, что на свете у
него осталась единственная родная душа - его внучка, которая живет здесь
вместе с ним. Пейснс Войси - теперь это имя произносится Пейшнс, а
по-здешнему Пэшьенс - сидит сейчас со мной на простой крытой галерее,
которая выходит во фруктовый сад. Рукава у Пейшнс засучены, она чистит
черную смородину для смородинного чая. Время от времени она облокачивается о
стол, отправляет в рот ягоду, недовольно надувает губы и тянется за новой. У
нее маленькое круглое лицо, она высокая, тонкая, щеки словно маки; волосы
пушистые, темно-каштановые; глаза темно-карие, почти черные; нос слегка
вздернут; губы яркие, довольно полные; и все движения у нее быстрые и
мягкие. Она любит яркие цвета. Чем-то она напоминает кошку; то она - сама
приветливость, то вдруг делается неприступной, как черепаха в своем панцире.
Она вся порыв, но, правда, чувства свои выказывать не любит. Порою я даже
сомневаюсь, есть ли они у нее вообще. Она играет на скрипке.
Странно видеть их вместе, странно и чуть грустно. Старик ее обожает, в
ней - вся его жизнь. Я вижу, как нежность борется в нем с ужасом холодного
северянина перед своими чувствами; их совместная жизнь - невольная пытка для
него. Она - неуемное, своенравное создание: минуту бывает сдержанной, потом
- взрыв колкостей и злых насмешек. И все же по-своему она очень любит его; я
видел, как она целовала его спящего. В общем, она его слушается, только при
этом делает вид, что все это ей невмоготу. Образование она получила странное
- история, география, основы математики, вот и все; в школу никогда не
ходила; недолго училась играть на скрипке, но почти все, что знает, выучила
сама. Ей хорошо знаком мир птиц, цветов, насекомых; у нее есть три кошки,
которые всюду следуют за ней; от нее можно ждать любых проделок. Как-то она
окликнула меня: "А у меня что-то есть для вас! Протяните руку и закройте
глаза". Это оказался большой черный слизняк! Она ребенок единственной дочери
старика, которую в свое время отослали с Новой Зеландии на родину, чтобы она
училась в Торки, но она сбежала и обвенчалась с неким Ричардом Войси,
фермером средней руки, с которым познакомилась на охоте. Джон Форд пришел в
ярость; как выяснилось, предки этого фермера были главарями разбойничьих
шаек по ту сторону камберлендской границы {Имеется в виду граница между
Англией и Шотландией в графстве Камберленд.}, и поэтому он смотрел на
"сквайра" Рика Войси свысока. А величался тот "сквайром", как мне удалось
узнать, потому, что каждый вечер играл в карты с местным священником,
прозывавшимся Чорт Хокинс. Нельзя сказать, чтобы род Войси был достоин