"Джон Голсуорси. Из сборника "Гостиница успокоения"" - читать интересную книгу автора

Через минуту раздался выстрел, а мы двинулись домой.


МАСТЕРСТВО

Перевод Н. Лебедевой

Я знал его еще в ранней юности: он шил обувь моему отцу. Он и его
старший брат занимали две небольших, соединенных вместе мастерских на
маленькой улочке, которая в те времена была одной из самых фешенебельных в
Вест-Энде.
Все в этой мастерской дышало каким-то спокойным достоинством. На
вывеске не значилось, что владельцы - поставщики кого-либо из членов
королевской семьи. Только немецкая фамилия - "Братья Геслер", а в окне -
несколько пар обуви. Помню, меня всегда занимала мысль, откуда и каким
образом попали сюда эти несменяемые образцы: ведь он всегда шил обувь только
на заказ, никогда не делал ее впрок, и казалось совершенно невероятным,
чтобы заказанная ему обувь смогла не подойти заказчику. Неужели он купил их,
чтобы выставить в витрине? Это тоже казалось невероятным. Он никогда бы не
потерпел у себя в мастерской и куска кожи, над которым не поработал сам.
Кроме того, все они были очень уж хороши: пара бальных туфелек, таких
удивительно изящных - лакированная кожа с матерчатой отделкой, - что при
виде их просто слюнки текли; коричневые сапоги для верховой езды с
изумительным темным глянцем, такие, как будто, хоть они и были совсем новые,
их носили уже сотню лет. Все это мог создать лишь тот, кто постиг Душу
Обуви: настолько они воплощали в себе самую сущность всего, что можно надеть
на ноги. Я понял это, конечно, гораздо позднее, но даже тогда, когда я - лет
в четырнадцать - получил право заказывать у него обувь, меня поражало то
чувство собственного достоинства, которым были исполнены он и его брат.
Потому что шить обувь, такую, какую шил он, казалось мне тогда - и до сих
пор кажется - настоящим чудом.
Помню? как однажды, протягивая ему свою еще детскую ногу, я робко
спросил у него:
- Не правда ли, мистер Геслер, шить обувь ужасно трудно?
И он ответил, хитро улыбнувшись в свою рыжую бороду:
- Это есть настоящий искусстф.
Сам он был весь какой-то маленький, как будто сделанный из кожи, с
желтым морщинистым лицом, рыжими волнистыми волосами и бородой, с двумя
глубокими складками на щеках, спускавшимися к уголкам рта, и с гортанным,
однотонным голосом. Ведь кожа, - материал коварный, с трудом поддающийся
обработке и медленно принимающий нужную форму. Именно таким и было его лицо,
и только в серо-голубых глазах чувствовалась простодушная важность человека,
тайно постигшего Идеал. Его старший брат был так похож на него - хоть и был
бесцветнее, бледнее во всех отношениях, изнуренный тяжелой работой, - что в
юности я не был уверен, с кем из них говорю, до самого конца разговора. А
потом, если он не говорил: "Я будут спрашивайт мой брат", - я знал, что это
он сам, а если говорил, значит, это был его старший брат.
Нередко люди, старея и становясь сумасброднее, начинали накапливать
неоплаченные счета, но у них никогда не накапливались счета братьев Геслер.
Просто невозможно было войти к ним в мастерскую, протянуть сапожнику ногу и