"Глеб Голубев. Лунатики (Журнал "Искатель", 1976, N 3)" - читать интересную книгу автора

взглядом и красноречивой мимикой, вытер губы салфеткой и мечтательно
проговорил:
- Эх, теперь закурить бы...
- Ну что вы, - поспешно сказала я. - Вы уже совсем отвыкли, Жан-Поль,
вон даже трубочку бросили, не носите с собой.
- Да, повзрослел. Обхожусь без пустышки, - вздохнул он.
- Что же рассказал Бромбах? - спросил Морис.
- Все выложил подробно: как позвонил ему однажды неизвестный и
предложил встретиться и побеседовать о "состоянии здоровья его тетки".
Бромбах уже устал ждать наследства, был готов на все и согласился сначала
якобы из чистого любопытства, как пытался нас уверить. Встретились они
вечером за городом. Федершпиль, как я уже упоминал, не только тщательно
загримировался, но и все время разговаривал, стоя к Бромбаху спиной. Он
предложил ему за сто тысяч франков ускорить получение наследства. Бромбах
повел разговор в игривом тоне, стараясь показать, будто не принимает все
это всерьез. Дескать, откуда я возьму такие деньги и где гарантия, что на
него не падут какие-нибудь подозрения и тогда он станет не богатым
наследником, а каторжником... Но Федершпиль все ему разъяснил весьма
деловито: что он должен уехать на некоторое время за границу и у него
будет чистейшее алиби, а деньги уплатит потом, когда разбогатеет. "А если
я вас обману и не заплачу?" - спросил его Бромбах. "Ну что же, тогда вы
отправитесь вслед за тетей, - ответил ему Федершпиль. - Я же вам верю, не
требую деньги вперед. Можете поверить и вы мне: если попытаетесь меня
обмануть, тут же отправитесь вслед за тетушкой..."
Я опять живо представила эту картину: сумерки, глухая лесная опушка и
на ней два злодея, замышляющие ужасное преступление и в то же время
боящиеся и запугивающие друг Друга...
Комиссар посмотрел на меня и, видимо, вдохновившись выражением моего
лица, продолжал:
- Такая деловитость внушила Бромбаху уверенность. Он согласился и уехал
отдыхать в Ниццу на деньги, которые ему, кстати, как помните, щедро выдала
любимая тетушка. А через несколько дней он получил телеграмму, что тетя
скоропостижно скончалась. Приехал чистеньким, не очень убедительно
изобразил печаль, стал богатым и тревожился только в ожидании телефонного
звонка. А тот раздался лишь через два месяца, Федершпиль не хотел
рисковать. Они снова встретились вечером за городом, в сумерках. Бромбах
без слов вручил Федершпилю пакет с сотней тысяч франков, тот так же молча
их взял - и они расстались. Бромбах надеялся - навсегда. Но на всякий
случай решил перебраться в Веве, на Лазурный берег, более подходящий для
миллионера, хотя и считал не без оснований, что опасаться ему нечего: даже
если Федершпиль, которого он не знал ни в лицо, ни по фамилии, попадется и
признается, всегда можно будет сказать, что злодей оговаривает ни в том не
повинного любимого племянника так трагически скончавшейся тети. Он думал,
будто, уличить его невозможно. Но не учел слабоватости своих нервов и
нашей опытности.
- Но все же вам просто повезло, Жан-Поль, что он признался, - покачал
головой Морис. - И потом, боюсь, одного его признания для суда будет мало,
так же как магнитофонных записей, сделанных в квартире Федершпиля.
- Вы правы, - одобрительно кивнул комиссар и повернулся ко мне: -
Видите, дорогая Клодина, что значит не поддаваться гипнозу детективных