"Сергей Николаевич Голубов. Снимем, товарищи, шапки! " - читать интересную книгу автора

сдаются", кое в чем значительно переделанные. То главное, что есть в
романе - его зерно и основа, - заключено в этих главах. Что же это за зерно?
Карбышев говорил: "Обороняются не стены, а люди. Стены только помогают
людям обороняться. И поэтому советскую крепость можно уничтожить, а взять
нельзя".
В романе дважды подтверждается правильность этой мысли. Две крепости не
сдаются в романе: сам Карбышев и Брест. Славой геройской обороны Бреста как
бы освещается мрак первых дней и недель войны.
Светлыми образами Тельмана и германских коммунистов, загнанных
гитлеровцами в тюрьмы и концлагеря, рассеивается тьма той морозной ночи,
когда Карбышев совершил свой последний подвиг. Внешняя линия действий,
происходящих в романе, - борьба за мир посредством войны. Внутренняя линия -
борьба с войной за дело мира. Все это становится вполне очевидным в
последних главах романа.
Потому-то и родилась у меня мысль превратить эту часть его в отдельную
повесть, с тем, чтобы смысловое зерно большого произведения стало доступно и
читателям маленькой повести.
"Время преходяще, искусство долговечно", - сказал когда-то великий
немецкий поэт Гёте.
Прошу вас, друзья мои, прочитав эту повесть, подумайте над тем, что
сделал для своей родины Д. М. Карбышев и не заслужил ли он, кроме памятника
на месте своей гибели в далекой Австрии, еще и другого памятника - в сердцах
человеческих. И не в том ли заключается одна из существенных задач
искусства, чтобы с помощью прошлого, сохраненного им от забвения, глубже и
шире овладевать новым?
История дает направление искусству и как бы входит через него в нашу
жизнь. Ни понять нашу жизнь, ни разъяснить ее вне связи с прошлым
невозможно, ибо она, с одной стороны, исходная точка движения в будущее, а с
другой - естественное, неизбежное следствие прошлого.
Оторвав современность от ее исторических корней, можно сколько угодно
писать о сегодняшнем дне и все-таки не добраться до подлинной сути того, что
в нем происходит, - не обнажить его сердца, не раскрыть его души. И
наоборот - можно писать о том, что было вчера, а сегодня в своем физическом
виде уже не существует, но все еще входит, как живой сок земли, в молодое,
цветущее, бурно растущее тело нашего будущего. Да и что такое вообще
настоящее, как не ступенька в великом переходе от прошлого к будущему!

Глава первая

Наркевич руководил научно-исследовательским отделом в одной из
московских проектировочных организаций полувоенного типа. Карбышев был
частым гостем НИО.
Добравшись до кабинета Наркевича, он бросал на подоконник свой
громадный, туго набитый, похожий на кожаную подушку портфель и говорил:
- А все-таки скверный тут у вас воздух! Что-то условное, невкусное,
непитательное, как сахарин...
- Ну уж это вы чересчур! - недовольно морщась, возражал Наркевич.
Теперешний Наркевич совсем не походил на прежнего, каким знал его
Карбышев двадцать лет назад. Лицо из бледного стало сероватым; черные, как
дым, волосы - сивыми; надтреснутый голос превратился в плотный баритон и