"Сергей Николаевич Голубов. Снимем, товарищи, шапки! " - читать интересную книгу автора

агрессоров и агрессий. Сперва Муссолини вцепился в Абиссинию. Затем как-то
совсем неприметно для Лиги наций исчезло проглоченное Гитлером Австрийское
государство. Потом погибла республиканская Испания. Сентябрь начался
"Судетским вопросом", то есть бешеным фашистским натиском на Чехию, а
кончился мюнхенской Каноссой;* выбирая между позором и войной, Англия
выбрала сегодня позор, чтобы завтра в дополнение к нему получить еще и
войну.**
______________
* Замок в Италии, место величайшего унижения императора Генриха IV
перед папой Григорием VII (1077 г.). В переносном смысле - сдача всех
позиций, полная капитуляция.
** Из речи У. Черчилля в палате общин (октябрь 1938 г.).

Вот что делалось на свете, когда Карбышевы вернулись из Сочи в Москву.
К этому времени все в семье свыклись с мыслью о том, что Елена - военный
человек. И сама она свыклась. В Сочи было много военных инженеров. Все, как
один, знали Карбышева и все очень интересовались судьбой его дочери. Судили
вкривь и вкось. И от множества таких разговоров, не всегда серьезных, иной
раз смахивавших на пустую болтовню, внутреннее решение Елены не только не
ослабело, но, наоборот, окрепло и утвердилось. В Москву она приехала совсем
не в том настроении, с каким уезжала. Но, когда выяснилось, что через
несколько дней первая лекция, все-таки струхнула.
Карбышев почти не выпускал газет из рук. Гитлер и Чемберлен встретились
в Берхтесгадене; затем подписали соглашение в Мюнхене. В отличие от многих
людей из разряда благодушных обывателей, Карбышев придавал этим событиям
громадный смысл и говорил о них так, словно они касались самым
непосредственным образом его самого, его дела, его семьи. Каким-то странным
образом Берхтесгаден и Мюнхен связывались в его представлениях и с судьбой
Елены.
- Чуешь, Аленка, что делается? - спрашивал он дочь. - Выходит, что я
прав был...
Елена так именно и полагала: отец прав. Душа ее трепетала, чудесные
мысли толпились в мозгу...
Настал день первой лекции. Накануне вечером Карбышев подарил дочери
военную полевую сумку, набор отточенных карандашей и пачку тетрадей.
- Без этого в нашем ремесле и шагу не сделаешь...
В академию он отвез ее сам, но оставил одну на пороге. Она вошла бодро
и смело. Мимо нее стремглав бежали туда и сюда молодые военные люди. Многим
из них она бросалась в глаза, как что-то непонятное здесь, постороннее и
странное. По-мальчишески узкие бедра, тонкая фигура и веселая улыбка на
смуглом черноглазом лице... Платье с оборочками, бантик в волосах... Что
такое? Откуда? Зачем? Кто-то спросил ее. И, узнав, в чем дело, проводил до
аудитории. Первая лекция была на тему о воинском долге. Елена заглянула в
аудиторию. Батюшки! Море зеленых спин колыхалось перед ней. "Нет, не
войду, - малодушно подумала она и зажмурилась, - ни за что не войду..." В
аудитории кто-то громко читал список курса.
- Карбышева, - услышала Елена и взяла себя в руки.
Строились в коридоре, и она стала в строй. А затем уже и в класс вошла
вместе с другими. За партой она оказалась одна. В этом блистательном
одиночестве было что-то не совсем ладное. Оно означало, что никто не захотел