"Геннадий Головин. День рождения покойника (Повесть) " - читать интересную книгу автора

полгода назад, - уродовались вручную: взламывали контейнеры с валенками и
продукцию прославленной чертовецкой пимокатной фабрики ссыпали в трюмы
варварским навалом.
Первый причал был пуст, хотя в ожидании погрузки-разгрузки и болтались
на якорях посреди реки еще две посудины.
Кнехты на первом причале были окрашены алой пожарной краской, а сам
причал обнесен веревочкой. Была и надпись. Василий, уже без всякого
удивления, прочитал: "Здесь швартовался прославленный сухогруз "Красный
партизан". Место швартовки только для судов, удостоенных звания "Экипаж
имени экипажа "Красного партизана"!!"
- Ура, товарищи! - сказал Вася и сплюнул. Жарко ему было и муторно.
Возле конторы в тенечке, как всегда, с утра обедали.
Опоздал нынче Пепеляев, занимаясь наглядной агитацией. Закусывали,
правда, арбузами.
Василий выбрал себе обломок побольше, тоже занялся делом.
Ни тебе криков ликования, ни подбрасывания тела в воздух, ни
сокрушительных хлопаний по плечу, ни объятий, ни лобзаний, ни предложений
вмазать по такому замечательному поводу... - никак не встретил возвращение
Василия Пепеляева его родной трудовой коллектив!
Он не то чтоб обиделся. Он злобно заскучал.
Среди амбалов шел деловой заинтересованный разговор о том, сколько
получают за выступление наши фигуристы в телевизоре.
-... И не два шестьдесят, а рубль восемьдесят. И не за каждый прыжок, а
только за двойной ексель-моксель, - недолго послушав, раздраженно вступил в
разговор Василий Пепеляев.
На него оглянулись, как на встрявшего в чужой разговор, но ничего не
сказали. Тут же торопливо обратили внимание к новому оратору, который в
развитие предыдущей темы начал рассказывать об одном малохольном из
Кемпендяя, который хариуса прикармливает на халву и удочкой таскает во-от
таких, не вру, рыбин.
- И не в Кемпендяевом это, а в Бугаевске, - с унылой сварливостью в
голосе снова вмешался Пепеляев. - И не удочкой, а граблями. И не на халву, а
динамитом.
- Ну что, орелики? Пошабашили и будя! - Бригадир грузчиков дядя Кузя
поднялся, бодро собрал инструмент: рукавицы заткнул за пояс, стакан сунул в
карман.
Пепеляева они словно бы и не видели и не слышали. Двинулись потихоньку
к причалам, подчеркнуто разговаривая на сугубо производственные темы.
Пепеляев вконец осерчал.
- Кузя! - крикнул он грубо. Тот остановился. Остальные пошли - заметно
быстрее, чем до этого.
- Ты, я смотрю, червонец-то и не собираешься мне отдавать?
Кузя осмотрел Пепеляева спокойным расчетливым взглядом. Был он мужик
тертый, битый и жадный. Червонец взял месяц назад, на пять минут - разойтись
в сдаче с покупателем, которому он пригнал из порта грузовик асбестовых
плит.
- Вася! - сказал наконец дядя Кузя и нагло, чисто улыбнулся. - Как же я
могу отдать червонец, если я тебя не узнаю? А того Васю (тут он горько
вздохнул) похоронили мы, похоронили, бедолагу... Ясно? И не шурши, покойник!
Все, конечно, было ясно: прощай, червонец, навеки!