"Геннадий Головин. Чужая сторона" - читать интересную книгу автора

- Ну вот! - объявил паренек. - Поворот на Липовку. Мне за комбикормом
ехать, а то бы довез тебя куда надо.
- Спасибо и так, милый человек! - со стариковскими, слегка и его самого
удивившими нотками в голосе отозвался Чашкин.
- А крале скажи, чтобы первым делом фотку слала! - крикнул напоследок
паренек. - Ну, а меня, ты уж постарайся, опиши как надо! Заметано? - И,
засмеявшись, хлопнул дверцей, укатил.
Просветленно потихонечку улыбаясь, Чашкин пошел вдоль дороги и даже
забыл на какое-то время махать попутным машинам.
У него было веселое, легкое чувство добро совершившего человека.
Он уже живо представлял их рядышком - Любку и этого ясного паренька - и
у него сердце радовалось: так уж они славно гляделись рядышком!
"А что ж... - невнятно размышлял он, - и будут жить. И хорошо будут
жить! И детишек наваляют штук пять - таких же ясноглазых, веселых. И
вырастят их - работящими, незлобными, светлыми - какие и они оба. А потом у
детишек детишки пойдут... И так оно и будет катиться колесо - как солнце по
небу - от восхода к закату, и будет земля населяться все больше и больше
ясноглазыми, веселыми, незлобными, работящими..."
Как и всякий человек, живущий в глуши, он исправно и рьяно глядел
телевизор, слушал радио, вполне веря каждому изреченному диктором слову. Но
ему всегда чудилась какая-то затаенная подловатая неправда в том, как
безудержно восхваляют почему-то беспокойно мятущихся по земле людей,
преимущественно молодых, всевозможно надсмехаясь при этом над людьми,
живущими жизнью обыкновенной. Он никак не мог взять в толк, почему человек,
ежедневно всю свою жизнь идущий на одну и ту же фабрику, честно работающий,
честно растящий из своих детей новое поколение, - почему этот человек в
чем-то хуже неприкаянного перекати-поля, который шарахается по всей стране,
нигде подолгу не задерживаясь, ни к чему и ни к кому не прикипая... А то,
что от таких вот побродяжек одна только бестолочь, пьянство, безотцовщина и
распутство - это как бы и не касалось тех, кто сидел в телевизионных
департаментах. Они, знай, восхваляли этих обеспокоенных, ищущих, где бы
полегче да покрасивше!
Сорвать человека с места, размышлял Чашкин, много ли ума надо. Посули
ему новые земли, новые деньги - вот уже и нет его в родном доме! Потому-то и
идет разор по земле, потому-то и стервенеет народ, что от дома оторван, от
корня, и все ищет, ищет без всякой надежды то, что ему посулили, что ему
вообразилось по глупости юных лет, чего на самом-то деле и не существует!
"А им это выгодно! - опять поразившись простоте разгадки, подумал
Чашкин. - С побродяжками, у которых ничего за душой нет, управляться-то
легче! Им вот такие, как Любка с этим пареньком (ах, как славно было бы,
если б сладилось у них!), им такие вот - как серпом по заднице! Потому и
насмешничают над ними, потому-то и злятся на них, живущих обыкновенно, что
боятся их!"
"Ух, леший тебя раздери! - восхитился сам себе Чашкин. - Так ведь оно и
есть! Боятся! Взбаламученному задумываться некогда. А вот спокойный человек,
веский, рано или поздно укажет пальцем, кто именно и за ради чего
взбаламучивает жизнь!"
И он, опять с нежностью подумав о Любке и будущем ее женихе, успокоился
душой, крепко вдруг уверовав, что ничегошеньки в конечном счете у них, у
тех, кто наверху, не получится, потому что велика земля и полно на ней