"Виктор Голявкин. Любовь и зеркало (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

друзей Пушкина, ему рассказывала об этом мать, которая слышала это от своей
бабушки, а та, в свою очередь, от загадочного друга друзей Пушкина. Он любил
повторять: "Культуры этой у меня давно воз, и теперь мне просто приходится
ограничивать себя в культуре". - "Но почему же ограничиваться?" - спросила я
однажды. "Чтобы всех вокруг не обескуражить", - ответил он.
Мы были в Эрмитаже, и он ходил в толпе, а голова его покачивалась, как
всегда, в такт, возвышалась над всеми. К нам вдруг подошел смотритель зала и
говорит:
- Выведите отсюда вашего приятеля, он совершенно пьян.
- Вы не правы, - сказала я, - так ходить - его манера.
- Тогда мы выведем его сами, - ответили мне, - у вашего друга голова
совершенно не держится на плечах.
- Но ведь это смешно, - сказала я, - вы нас смешите.
И мой любимый рассмеялся. Смотритель шарахнулся в сторону, другие люди
тоже, и мы остались одни, окруженные со всех сторон шедеврами старых
мастеров эпохи Возрождения.
Он был неотразим. Однажды мы сидели в компании, и он хохотал до упаду,
близко к сердцу принимая анекдоты. Давно уже не было гостей за столом и
рассказчика, а он все не унимался, и я вдруг почувствовала, что мне надо
тоже уйти...
И я ушла. Навсегда.
Ну почему, почему... Потому что;
1. Он мог вставить зубы.
2. Не семенить, а ходить.
3. Не глотать еду, а есть, как все люди, и мне не приходилось бы
непрерывно торчать у плиты.
4. Он мог не держать в карманах руки и в то же время не размахивать ими
по-разгильдяйски.
5. Он мог не врезаться в стекло, оно само никогда ни в кого не
врежется.
И вовсе не нужно человеку ограничиваться в культуре.
И что это за смех... и вообще?!
А Пушкин здесь при чем?
Короче говоря, любила я его три года, ой как, ой, а потом
разочаровалась, ой как, ой!


АВРЕЛИКА

(Доктор филологических наук)

- За свою жизнь я сделал выдающееся открытие, - улыбнулся он устало, -
пустил по свету слово АВРЕЛИКА. Докторскую диссертацию защитил на это слово.
Сотни страниц исписал бисерным мелким почерком. Старался больше есть, чтобы
курить поменьше, поменьше спать, чтобы больше написать. С тяжелыми
свинцовыми веками и отяжелевшим желудком бил в одну точку... - Он откинулся
в кресло и закрыл глаза, давая понять, что бить в одну точку с тяжелыми
веками и отяжелевшим желудком далеко не легкое занятие. - Труд кропотливый,
повседневный, повсеместный, постоянный, неисчерпаемый... - продолжал он, но
я перебил: