"Сергей Гомонов. Сокрытые-в-тенях " - читать интересную книгу автора

Фиптис, раскинувшийся на горах, путник мог бы заметить вдалеке и не в столь
ясную погоду, притом разглядеть почти весь, во всем его нескромном
великолепии - Городом Дракона еще называли в Целении недружественную
столицу. Впрочем, кто знает: может, и у цалларийцев были какие-то весомые
претензии к "беломасочникам", может, и у Кааноса в их устах существовало
какое-то прозвище...
Застарелая это вражда, до того застарелая, что уж и истоков ее не
вспомнить. Спасибо хоть не докатывались до войн последние несколько веков.
Месинара Ананта, равно как и ее предшественницы - все женщины, - вела мудрую
политику, позволявшую уберечь родное население от этой постыдной и
уничтожительной напасти. А месинор Ваццуки - владыка Цаллария - да кто его
знает, что он там приказывал своим подданным. Ольсар ведал только, что
Ваццуки был человеком очень умным, но ум его соседствовал с ядовитой
ироничностью, а змеиная проницательность - со змеиным же коварством.
Сведений о дурных деяниях цалларийцев в общем и месинора Ваццуки в частности
у сыскаря не имелось.
Как бы там ни было, налицо оказывалось то, что каменный град Фиптис был
еще и морским портом, а Каанос - только речным; по всем архитектурным
признакам Фиптис мог считаться не иначе как городом, а вот равнинный
полудеревянный Каанос - только большой деревней. Но как бы там ни было,
родиной Ольсара являлся Каанос, а потому дух сыскаря был привязан к его
незатейливым добродушным постройкам и тенистым паркам в излучинах реки
Забвения. Многоярусный же Фиптис, куда однажды попал целениец, привел
беднягу в ужас: он понял, что без провожатых заблудился бы там в минуту и
без малейшего шанса самостоятельно выбраться к гавани.
Встречать карету с регентом Кэйвэном К, его помощником и их
телохранителями сбежалось немало зевак. Воспользовавшись моментом,
умница-Гарт выправил коней так, что, обогнув препятствие, экипаж очутился
далеко от столпотворения. Однако чуткий Ольсар просто кожею почувствовал на
себе пристальный взгляд. Он отодвинул занавеску и выглянул наружу. Смотрящий
оказался нелепо забинтованным незнакомцем, возле которого, балуясь, жевал
растрепанные повязки белый конь необыкновенной красоты. Однако раненый
здоровяк был так занят наблюдением за экипажем, что на время позабыл
отталкивать от себя лошадиную морду. Сцена эта была столь забавна, что
Ольсар, признав в широкоплечем статном молодце телохранителя месинары, а в
скакуне - ее любимого Эфэ, не выдержал и громко расхохотался:
- Доктор, вот полюбуйтесь. Это вам о нем говорили, будто лежит парень
при смерти!
Лорс Сорл только махнул рукой. Он чудовищно устал с дороги и готов был
променять все что угодно на горячую ванну, вкусный обед и сон в мягкой
кровати. В отличие от неприхотливого Ольсара, он не привык к ночевкам где
придется, даже если это "где придется" - вполне сносный постоялый двор, не
привык употреблять в пищу кушанья, приготовленные случайными поварами, не
привык мерзнуть, трясясь на жестком сидении в скрипучей карете. И, в конце
концов, доктор более всего на свете уважал чистоту...
- А вот я, пожалуй, поговорю с ним... Эй, Гарт! А остановите-ка лошадок
вон у того фонтанчика, будьте любезны! Вот спасибо. До встречи!
Ольсар выпрыгнул из кареты и вернулся к Айнору и Эфэ, по-прежнему
стоявшим у комендантского домика.
- Пусть будут легкими ваши дни, - приветливо сказал он, стараясь