"Олесь Гончар. Берег любви (Роман)" - читать интересную книгу автора

в голове целые поэмы Овидия и трактаты древних авторов, в день
знакомства декламировал Инне большой отрывок из произведения врача
предавних времен Гиппократа "О воздухе, воде и местности", теперь вот с
такой же страстью прочел послание этой Теодоры, отчеканил твердо, нигде;
не запнувшись,- сразу и не поймешь: сегодня расшифровал или где-то вычитал
раньше? И почему прежде всего ен, Инне, адресовал он этот текст, этот
странный голос античности? Когда это было! А вот поди ж, тронула душу эта
горячая исповедь молодой женщины из древнего мира, женщины, которая,
видно, обладала поэтичной и. тонкой натурой,- повстречайся Инна с нею в
жизни, наверное, подружились бы... И взаправду ведь встретились - через
тысячи лет! Когда он читал, то, странное дело, текст обретал в его устах
какое-то словно дополнительное, для других скрытое значение. Да еще его
неотрывный взгляд. Явно он выделил ее, Инну, среди других, прежде всего ей
адресовал волнующую исповедь Теодоры - девушка это сразу почувствовала...
Только почему же именно ей, Инне?
Когда через некоторое время археолог стоял рядом с нею у крепостного
вала и, склонившись, снова повел речь о раскопках, Инна и па этот раз
уловила в его словах трт более глубокий, дополнительный смысл, который
предназначался лишь для нее. Было ей интересно слушать о скифах, об их
отваге и рыцарстве, отмеченных еще Овидием. А скифянки, судя по
украшениям, обладали незаурядным вкусом. Просто модницы степные!
- А все-таки, почему вон та башня Овидиевой называется? - кивнула Инна
на самую высокую из башен.. - Ведь Овидий не мог быть здесь?
- Отчего же не мог? - оживился парень.-.Исследователи, конечно,
считают, что не бывал он тут. Я же придерживаюсь совершенно иного
мнения... Уверен, и, тут топтали пыль и оставляли следы на снегу его
легкие римские сандалии. И так ли уж основательно все исследовано;?
Разве исключены открытия не менее поразительные?
Местом ссылки для него была Истрия, теперешняя Задунайщина, это верно,
но кто мог помешать ему обследовать и весь этот для него по тем временам
Север, посетить эти нынешние наши края? В конце концов, он мог и
самовольно отлучиться, как Шевченко, когда вопреки царским запретам пошел
с экспедицией обследовать Аральское море,..
Легче всего сказать: не был. Трои тоже не было, пока не нашелся
смельчак, который пришел и откопал ее из-под наслоений веков. И только
потому, что поверил Гомсровым поэмам.
Почему же не может нечто подобное случиться и здесь?
Чем, например, объяснить тот факт, что поэт располагал обширнейшими
сведениями о степных племенах, об аборигенах этого побережья? Ведь
неопровержимо доказано, что среди гетов были у Овидия настоящие друзья, он
пробовал даже песни свои слагать на здешнем языке... Нот, наука еще скажет
свое веское слово, и товарищ Овидий, я верю будет прописан и тут.
Горячность парня нравилась Инне, чувствовалось, что не раз он обо всем
этом думал, имеет на историю свой взгляд, не заемным, собственным умом
живет, сам доискивается истины. И те древние, исчезнувшие в туманах веков
племена, похоже, были для него далеко не безразличны, он словно бы искал
среди них свой генеалогический корень и яростно защищал их перед кем-то,
- Жаль, что люди, сооружавшие курганы, не знали письменности, хотя,
впрочем, и это еще бо-о-льшои вопрос! - горячо продолжал он.- Знали или
нет, со временем выяснится. Но что уж совершенно ясно - духом они были