"Олесь Гончар. Бригантина" - читать интересную книгу автора

его рукой, как он мгновенно свернется, спрячется в самом себе - одни
иглы-колючки во все стороны торчат! Однако и там, под колючками самолюбия, в
душе камышанца приглушенно дышало его неукротимое упрямство, и гордость, и
потаенное страстное желание - убежать, убежать...
Если интересовались матерью, то естественно было ждать, что сейчас
спросят и об отце. Из всех возможных вопросов этот - самый мучительный,
самый нестерпимый. И что сказать им, когда спросят! Разве что крикнуть:
"Ветром навеянный! Ничейный я, бесхозный!" Ничем не могли бы ранить хлопца
больнее, чем расспросами об этом. Когда где-нибудь на пристани пьяница
захожий станет вдруг допытываться, то такому типу можно и солгать, выдумать
ему того батька, назвать, наконец, первого на ум пришедшего из совхозных
механизаторов, - поди проверь... А этим не выдумаешь, перед этими только и
можешь свернуться ежиком, со страхом и ненавистью ожидая неотвратимого их
вопроса, который для мальчика будет как удар ножа... Вот когда и видеть бы
вас не хотел, с разгона бы головой в окно да через ограду - в степь, в
плавневое раздолье. С рыбами, с птицами, с ежами, даже с гадюками куда
легче, чем с людьми! Те, по крайней мере, не доискиваются: кто ты? чей? есть
у тебя батько или нету? Они живут сами по себе, а ты - сам по себе.
Ждал мучительно, что вот-вот спросят, в озлобленной настороженности
ждал, а они... так и не спросили.
Более того, директор снова заговорил о Порфировой маме, о том, как
отмечали ее достижения на одном из совещаний, ведь речь шла о трудовой чести
человека, а в связи с Порфиром учителя принялись рассуждать о безграничности
и бескорыстии материнской любви, и хлопец, слушая, становился все более
понурым, стриженая голова его словно тяжелела от слез, которыми медленно
наливались, переполнялись глаза.
- Наверное, думает сейчас о тебе, - сказала Ганна Остановка. - У мамы
ведь одно на уме: чтобы ты человеком стал. Человеком, понимаешь?
Мальчик не смог вымолвить ни слова. С искаженным горькой гримасой
лицом, с перехваченным горячими спазмами горлом он только согласно кивнул
стриженой своей головенкой: как же, мол, понимаю.


2

Ох, эта его Камышанка, достославная столица низового камышового
царства! Не раз явится она хлопцу в снах и возникнет в его неуемном
воображении, колыхнется буйною красою прибрежных верб, их тяжелым текучим
серебром над водами тихого камышанского затона... Испокон веку стоит
Камышанка у самой воды, лицом к плавням, по окна в камышах, слушает музыку
их шумов осенних, что ни на какие иные шумы не похожи, да кряканье птиц,
гнездящихся в плавневых чащах, где сквозь заросли и каюком не пробьешься.
Камышом тут издавна кроют хаты, из камыша хозяин ставит вокруг усадьбы
плетень-ограду, камыш можно применять еще и как строительный материал - это
забота камышитовых заводов, которых в последнее время расплодилось по всему
гирлу множество. Камыши здесь верно служат человеку: зимой дают камышанцам
тепло, а летом лунными ночами колдовские свои шорохи, и если тут хотят
похвалить девушку, то говорят: стройненькая, как камышиночка! А когда
бранятся зло, то: чтоб тебя камышиной измерили! (Потому что мертвого
приходилось мерить для гроба камышиной.) И даже археологи при раскопках