"Олесь Гончар. Маша с Верховины" - читать интересную книгу автора

- А тебе было бы легко? - заступилась за лесника Маша. - Столько лет
тут прожить, всю жизнь этот лес беречь, а теперь...
Фигура лесника уже едва виднелась на угасающем фоне заката. Скоро она
совсем исчезла, утонув в синих плавневых дымах, стелившихся низко над
землей.
- Ну, садитесь же, девчата! - скомандовал Писанка.
Стефа, усевшись первой, ревниво следила, где сядет Маша. А Маша,
веселым взглядом окинув круг, не спеша, смело подошла к Шелюженко и,
улыбаясь, села рядом.


* * *

Потом была полная луна в небе и белоснежные лилии на озере, и далеко
разносились в плавневом безмолвии задушевные гуцульские песни...
К полуночи постепенно стали расходиться - кто к табору, кто за табор, и
у озера вскоре остались только двое: Маша и Шелюженко.
Это был их вечер! Светлая лунная ночь, озеро, тишина будто
заколдованных плавней... Не так от чарки за ужином охмелели, как хмелели
сейчас от счастья быть вместе, от возможности наконец свободно почувствовать
свою близость. С нахлынувшей неожиданно откровенностью Маша рассказывала ему
о себе, о горьком своем детстве, которое прошло в карпатской колыбе*, об
отце-бокораше**, погибшем на Белой Тисе еще молодым.
______________
* Колыба - зимнее жилище лесорубов-гуцулов, без окон, с отверстием в
крыше для дыма.
** Бокораш - плотогон.

А он, Шелюженко, волнуясь, тоже открывался ей. рассказывал, как недавно
еще был "приписан к небу", летал штурманом на самолетах и видел эти плавни с
высокого, можно сказать, орлиного полета. Буруны серебристых верб, озера,
урочища, неожиданные среди степного края плавневые леса, переплетение
светлых днепровских рукавов, одинокие домики бакенщиков и лесников служили
ему своего рода ориентирами - их было немало обозначено на его штурманских
картах. Не заметил, как поделился даже своей мечтой: вот вырубят плавни,
разольется здесь море, и станет он, как его старший брат, водником, будет
водить флот по этим затопленным урочищам. Нигде ему так не хотелось жить и
работать, как в этих родных местах, среди просторов нового степного моря.
Голос его звучал доверчиво, почти нежно. Дома он не открывал этих своих
намерений, а ей, еще вчера почти незнакомой, раскрывается, все доверяет.
Лунным маревом, светлой поволокой окутана земля. Все вокруг таинственно
примолкло. Даже колоды на вырубке лежат поблескивая, будто живые
притаившиеся существа.
Было уже за полночь, когда Шелюженко и Маша подошли к притихшим,
погруженным в сон палаткам.
Писанка еще с вечера пригласил Шелюженко к себе ночевать. Маша слыхала
это, но теперь, когда они уже стояли рядом с палаткой мастера и осталось им
только проститься, руки Маши вдруг ласково легли ему на плечи.
- Не пущу!
- Почему?