"Олесь Гончар. Маша с Верховины" - читать интересную книгу автора

молодой человек, которого тут мало кто знал: высокий, худощавый, в фуражке
летчика, в расстегнутом кителе без погон.
- Инструктор райкома Шелюженко, - шепнул Писанке помощник.
- Нет, не инструктор, - легко взбегая на холм, улыбнулся приезжий и,
здороваясь, отрекомендовался председателем рабочего комитета леспромхоза.
- Здравствуйте, здравствуйте, пожалуйста! - любезно заулыбался ему
Писанка. - Просим поглядеть. Видите, как живем: в полотняных хатах!
Полотняный городок пышет жаром. Брезент некоторых палаток с боков
приподнят, там видны полуголые люди, отдыхающие после обеда.
У витрины с пожелтевшим номером газеты "Лесная промышленность"
Шелюженко остановился, чему-то улыбнулся, потом, сопровождаемый Писанкой,
зашел под навес.
- Здравствуйте, товарищи!
- Здравствуйте.
Воцарилось молчание. Исподлобья рассматривая приезжего, застыл
буфетчик, положив большие мясистые руки на прилавок; примолкли лесорубы,
которые только что встали из-за стола и курили тут же, в тени; стихли и
голоса обедавших девчат.
У края стола над миской с горячим борщом сидели Маша и Стефа, ожидая,
видимо, когда борщ немного остынет. Стефа с нескрываемым любопытством
рассматривала Шелюженко, а Маша только блеснула на него своими белками
из-под черных выгнутых бровей, явно недовольная тем, что приезжий застал ее
за таким прозаическим занятием - у миски с борщом, за грубо вытесанным,
неуклюжим столом.
Товарищ Писанка, стоя сбоку, видел, что взгляд приезжего, как, впрочем,
взгляд каждого, кто впервые попадал сюда, невольно задержался на Маше, на ее
смуглом лице и черных густых волосах, волнами спадающих на плечи. Маша
сегодня явно не в настроении: сурова, замкнута. Загорелая рука ее небрежно
лежит на столе, пальцы пощипывают надорванную пачку печенья "Украинское".
- Что же это вы, девчата, борщ с печеньем едите? - улыбнулся Шелюженко.
- Приходится! - буркнула Стефа. - Сладко живется, ничего не скажешь.
- А где же хлеб? - обернулся Шелюженко к мастеру.
Писанка поспешил объяснить: не секрет, дескать, перебои с хлебом
бывают, хоть и не его в этом вина.
- Но и не моя! - сердито подал голос из-за прилавка буфетчик.
- Может, желаете отведать? - предложил Писанка, заметив, что Шелюженко
внимательно разглядывает стоящий перед девчатами борщ. - Вы ведь не
откажете, девчата?
Стефа, вытерев ложку, положила ее перед Шелюженко. Маша молча подвинула
к нему надорванную пачку печенья.
Взяв ложку, Шелюженко взглянул на Машу.
- Ну а вы?
Она кинула на него взгляд, глубокий, проникновенный, словно решалась на
что-то необычайное. Потом взяла ложку.
И вот они начали есть. Это похоже было на причастие, так неспешно,
торжественно действовали они ложками, молча, с какой-то значительностью
поднося их к губам, а потом под взглядами присутствующих, то насмешливыми,
то серьезными, надкусывая печенье. Тихо было вокруг, и только когда они,
отложив ложки, переглянулись, мастер позволил себе пошутить:
- Знаете, товарищ рабочком, какая у нас тут, у лесорубов, существует