"Валентин Гончаров. Те, кто не ушел из Омеласа (Журнал "Икар", 1992, N 2)" - читать интересную книгу автора

на выборах мэра города - и проиграл, ибо время идеалистов уже прошло.
Герои годятся для знамен и памятников, а в жизни они слишком честны и
неуживчивы.
Впрочем, все это быстро кончилось - и голод, и бунты, и забастовка
мастеровых, расстрелянная тут же сформированной национальной гвардией. Все
это давно уже отошло в прошлое, столь далекое, что расскажи об этом
нынешним жителям Омеласа - они не поверят, хотя происходило это уже при
жизни многих из них. Такова человеческая память - ей свойственно забывать
то, о чем не хочется помнить.
А расскажи сейчас о том, как жители старого Омеласа были счастливы -
тебе рассмеются в лицо. Тогдашний уровень жизни кажется сейчас просто
смехотворным. Ну в самом деле, как это можно нормально жить без автомобиля
(по два на каждую семью), без компьютеров и телевидения, без электричества
и микроволновых печей - всего того, без чего немыслима современная
цивилизация.
Правда, все это имеется не у каждого. Если вы пройдете по Орсайд-авеню
дальше, к холмам, а затем свернете в одну из узеньких улочек направо, то
попадете на задворки города, которые никогда не показывают туристам.
Описывать трущобы нет необходимости - они одинаковы везде. Облупившиеся
стены домов, подслеповатые окна, глядящие мутными стеклами на узкую
грязную улицу, переполненные мусорные контейнеры, из которых никто уже
давно ничего не вывозил, разбитые фонари, пропахшие кошками и мочой
подъезды - все это есть в любом городе мира, а не только за блестящими
фасадами Хайвэй-стрит.
Живут здесь разные люди - воры и нищие, безработные и проститутки,
оставшиеся без пособия старики и многодетные семьи эмигрантов.
Существование их неизбежно, как неизбежно отсутствие социального
равенства. Ведь, как доказывает доктор Гардинг, всеобщее равенство есть
энтропия, обществу всегда необходим градиент между богатством и бедностью,
который является движущей силой экономического развития - аналог законов
термодинамики Карно. Отсутствие этого градиента обрекает общество на
стагнацию и застой (подробнее об этом вы можете прочитать в учебнике
политологии, страница пятьдесят два).
Однако срывы все-таки случаются. И вовсе не там, где их можно было бы
ожидать. Например, студенческий бунт в мае восемнадцатого года
Освобождения. Правда, меня в это время в городе не было. Я сидел в
психиатрической лечебнице Джонса, в двенадцати милях от Омеласа. Вы не
подумайте, это было вовсе не какое-то там "кукушкино гнездо" с аминазином
и санитарами-мордоворотами, а приличная частная клиника для пациентов с
тугим кошельком. И поместили меня туда временно - "для лечения нервного
срыва" на период волнений. Не допустить моего участия в них отцы города
хотели любой ценой...
Демонстрация, как это можно было предугадать, закончилась плохо.
Полиция не сдержалась и открыла огонь. В ответ студенты начали
выворачивать столбы и строить баррикады. Нервы у властей сдали, и к
следующему же утру они перебросили в Омелас из-за моря на двух
транспортных самолетах батальон "изумрудных беретов", спешно выведенных по
этому поводу из района боевых действий. "Береты", привыкшие у себя в
джунглях особо не церемониться, естественно, наломали дров. То бишь
костей. Официальные цифры жертв были, конечно, минимальны, но по слухам