"Юрий Гончаров. Теперь-безымянные " - читать интересную книгу автора

Лица командиров, окружавших Мартынюка и Остроухова, как дивизионных,
так и тех, что сопровождали генерала, медленно светлели, тень, лежавшая на
них, сползала. Хотя Мартынюк был все еще грозен и каждую свою реплику бросал
с рыву, все уже почувствовали, что Остроухов победил, что генерал уже
отказался от своего первоначального решения, которое никто не одобрял и в
его штабе.
Остроухов тоже достал свою карту, раскрыли планшеты и другие командиры
дивизии: командиры обоих полков, начальники полковых штабов; кружок вокруг
генерала сомкнулся плотнее, натянутая обстановка несколько разрядилась,
стала посвободнее; присев на край канавы, где сидел генерал, расстелил на
коленях план местности и подполковник Федянский...
Разговор пошел по-деловому: в каком построении расположить полки, где
поместить командные и наблюдательные пункты, как лучше проложить связь между
подразделениями и от того оврага, где решили поместить штаб дивизии, до
командных центров армии, до НП Мартынюка. Дивизионные командиры спрашивали о
противнике, метили свои неиспятнанные свежие карты значками, нанося немецкий
передний край, пулеметные точки, расположение артиллерии, минометных
батарей. Сведения о противнике были скудны и нечетки. Спутники Мартынюка,
среди которых был и начальник оперативного отдела штаба армии, знали, что в
выступе, образованном немецкими войсками с занятием города и имеющем
протяжение с севера на юг до двадцати километров, ведут боевые действия две
дивизии - механизированная и пехотная, но не знали их численности, не могли
сказать также ничего точного о танковых группах, находящихся в районе
города.
Самые смутные сведения были о северной окраине, на которую должны были
наступать полки. Мартынюк и его штабисты высказали твердое убеждение, что
немцы здесь выдохлись окончательно, ибо, заняв здание больницы, они резко
сбавили свою активность, не делали попыток продвинуться дальше, а только
укрепляли свой передний край.
Но вот это-то известие и показалось Остроухову наиболее тревожным: что
именно и в каких местах успели они соорудить? Какими средствами усилили свою
оборону? Мартынюку эго не казалось столь уж важным: что там они могли нарыть
за несколько часов? Но Остроухов знал немцев, их инженерную сноровку, знал,
во что превращаются улицы и дома, если в стенах появляются амбразуры, а на
перекрестках - бетонные колпаки с прорезями для пулеметных стволов, знал то,
чем могло все это стать для наступающей стороны. Недовольный скудостью
информации, тем, что Мартынюк, пренебрегая нужными сведениями, не
позаботился о разведке, о наблюдении за противником, Остроухов, разглядывая
карту, хмурился и покусывал кончик карандаша...
Горячность постепенно остывала в Мартынюке. Тон у него сохранялся еще
сердитый, с ворчливыми нотками, но уже без той властности и категоричности,
как поначалу. Этой своей сердитой ворчливостью Мартынюк явно старался
создать впечатление, что он делает не что иное, как только уступку,
послабление упрямому Остроухову, тогда как делать этого никак нельзя. Он
даже настолько простер свою терпимость, что согласился назначить точное
время наступления позднее, когда определится главное - как скоро сможет
прибыть и занять намеченные для него огневые позиции артиллерийский полк.
Часы эти можно было примерно высчитать, и по ним выходило, что дивизия
пойдет на штурм города не раньше середины следующего дня...