"Владимир Гоник. Восемь шагов по прямой." - читать интересную книгу автора

Вахтер протянул Рогову ключ от раздевалки и бдительно перекрыл дорогу
мальчишкам.
- Со мной, - сказал Рогов. Он снял трубку телефона, набрал номер и
подождал, никто не ответил. Он положил трубку.
Втроем они прошли по коридору. Рогов открыл дверь, мальчишки
осторожно вошли в раздевалку и стали озираться. Они стояли, как богомольцы
в знаменитом храме, - едва дыша. Рогов любил приехать раньше всех и
сосредоточенно, без спешки, переодеться.
Рогов разделся, медленно зашнуровал панцирь, медленно приладил
пластмассовые щитки. Идти на лед не хотелось. Он давно уже шел на лед, как
ходят на давнюю привычную работу.
Дверь распахнулась от удара, ворвался Пашка Грунин, весельчак и
балагур, самый быстрый нападающий в команде.
- Привет! - крикнул он живо и осекся. Потом, дурачась, поморгал. - У
нас пополнение?
- Привел двух классных игроков, - ответил Рогов.
- Вот это удача! Повезло команде! Согласитесь за нас играть?
Они ошалело молчали.
- Не хотят, - сокрушился Грунин.
- Брось, - улыбнулся Рогов.
- А тебе, Алексей, благодарность. Вот это кадры! Вы где раньше
играли? "Бостон брюинс", "Монреаль канадиенс"?
- Кончай, - сказал Рогов.
- Нет, Алексей, ты как знаешь, а я хочу расти. - Грунин выскочил в
дверь и вернулся с двумя парами коньков. - Примерьте...
Они растерянно посмотрели на Рогова.
- Если хотите покататься, надевайте, - сказал он.
Они стали обуваться.
- Устроим совместную тренировку профессионалов, - Грунин показал на
парней, - и любителей, показал он на Рогова и на себя.
В зале было сумрачно и холодно.
- Свет! - заорал Грунин, прыгнул с порожка на лед и сразу, на одном
толчке укатил к другому борту; его крик прозвучал гулко и одиноко в емкой
пустоте темного холодного зала.
Электрик включил фонари. Лед засверкал, обозначилась цветная
разметка, трибуны погрузились в полумрак.
Грунин заорал, засвистел и, очертя голову, принялся бешено носиться,
бросая себя в крутые виражи; на тренировках он заводил всю команду. Он еще
испытывал голод по льду и по скорости, даже усталость не могла его
угомонить: на льду он все забывал.
Рогов и себя помнил таким, когда его волновал лед, а сила требовала
выхода и рвалась наружу. Теперь он делал что нужно, не отлынивал и в игре
отдавал что мог, но спокойно, без прежнего азарта.
Грунин без устали носился из края в край катка. Рогов стоял у борта и
смотрел. Молодость, твоя молодость скользила, неслась стремглав по льду
сумасшедшей атакой на чьи-то ворота, жестким напором, в реве трибун, при
ярком свете - вперед, вперед, и некогда перевести дыхание, лишь скорость и
восторг забивают дух.
Он стоял и внешне спокойно, даже безразлично смотрел на
безостановочное движение напарника.