"Владимир Гоник. Преисподняя." - читать интересную книгу автора

ополченцы и дружины из Калуги, Сергиева Посада, Твери и прочих, прочих
мест ходили на Москву, опустошая ее почище монгольской конницы. Соседи
ходили на Москву по той простой причине, что родная держава провиант из
этих мест доставляла в столицу, и чтобы его отбить, жители с мешками
отправлялись в поход. Першин купил билет в четвертый класс, без места,
хочешь - в трюме, а хочешь - на палубе. Это было романтично для домашнего
сосунка - ни угла, ни крыши над головой, он мнил себя бродягой, искателем
приключений.
Они отплыли из Южного порта в Нагатине, закатное солнце медью
отражалось в окнах уступчатых домов за Москвой-рекой. Редкие пассажиры
гуляли по палубе, одинокие женщины за неимением спутников заглядывались на
рослого юношу - блондин, верзила, косая сажень в плечах, румянец, кровь с
молоком.
События показали, что выбор транспорта он сделал правильно: в эту
ночь Першин лишился невинности. Одна из попутчиц увела его к себе в каюту,
Першин опомниться не успел, как все свершилось.
Он едва не сгорел со стыда: "Так ты мальчик?!" - поразилась
партнерша, ему было стыдно за свою неловкость и неумение, и потом, после
он испытывал радость, что теперь он ровня приятелям, которые донимали его
рассказами; да, теперь он был наравне со сверстниками и вместе с ними мог
причислять себя к мужчинам. Першин навсегда запомнил ту ошеломительную
новизну, какая открылась ему после свидания, но вместе с тем пришли
щемящее сожаление и опустошенность.
Он запомнил ночную реку, ее лунную рябь, неспешное движение судна,
плеск волны в борт, спящие деревни, далекие огни, старые, подступающие к
воде заводы Коломны, их причудливые вековые корпуса из кирпича,
закопченные стекла, за которыми полыхало и билось пламя вагранок.
На исходе ночи они вошли в Оку. Рассветный туман стлался над водой, в
его разрывах появлялись и исчезали луга и прибрежные холмы, по берегам
стояли немые черные избы. Першин думал о том, как много он узнал за одну
ночь и как хорошо, что он уехал из дома: жизнь была внове и сулила новизну
впредь.
В Ташкент капитан Першин прилетел с кабульского аэродрома на
самолете, который в действующей армии прозвали "черный тюльпан". Руку
после ранения взяли в гипс, это не помешало командованию назначить
раненого капитана сопровождающим - только и забот, что расписаться в
накладной за груз: получил, сдал...
Грузовой отсек заполнили до отказа, даже крепить груз, чтобы не
сдвинулся в полете, не было надобности: гробы стояли тесно, враспор.
Капитан всю дорогу не просыхал, сослуживцы снабдили выпивкой, а иначе бы
выть и кататься, биться головой, матерясь, и проклинать тех, кто это
затеял.
Из Ташкента капитана отправили в московский госпиталь - москвич
как-никак. После госпиталя он мог выбрать место службы, самое страшное
было позади, впереди открылась гладкая накатанная дорога к званиям и
чинам.
- Хочу демобилизоваться, - заявил Першин в управлении кадров.
- Капитан, ты в своем уме?! - удивился кадровик-полковник.
- Вполне. А ты? - вежливо осведомился Першин.
К тому времени он твердо решил, что пошлет их всех подальше -