"Э. и Ж. де Гонкур. Актриса Фостен " - читать интересную книгу автора

Третья женщина, двадцатишестилетняя, молчаливая, время от времени
вздрагивала всем телом, словно от какого-то тайного возбуждения. Ее бледное
лицо то и дело розовело от мимолетного волнения крови, сумеречная синева
глаз была такой густой, что синими казались и белки, пышная шевелюра не
скрывала изящной линии висков и прозрачных, словно выточенных, ушей. На ней
было платье, в котором она весь день ходила и дома и в гостях, - будничное
платье из белого пике с темно-красной шелковой косынкой, закрывавшей плечи и
по-детски завязанной бантом сзади, - туалет, в котором сияла ее бледная, но
живая красота и на который утром, выехав в открытой коляске, она набросила
меховую накидку. Жозефина в течение нескольких лет занималась тем, что
объезжала лошадей для светских дам, а теперь была на содержании у одного
крупного барышника с Елисейских нолей.
Вокруг столика ходила взад и вперед, поминутно останавливаясь и
непринужденно опираясь коленом о край пуфа, молоденькая беременная служанка
с жалким личиком, напоминавшим изображения женщин средневековья, переживших
сильный голод. Щеки ее были покрыты румянами, украденными у хозяйки, длинная
царапина шла наискось через все лицо. В крохотном чепчике, еле державшемся
на затылке, тяжело волоча ноги в алжирских комнатных туфлях без задков, она
громко ворчала и хлопала дверью в ответ на каждое приказание или звонок,
ежеминутно заставлявший ее выбегать в прихожую.
- Ну, как пьеса? Держится еще? - отважилась спросить толстуха, на
секунду перестав жевать.
- Еще как! - ответила хозяйка дома.
- По-прежнему пять тысяч сбора... Он сам сказал мне это... вчера...
новый режиссер... я бегал к нему за кулисы, - пропел тонкий, как флейта,
детский голосок, принадлежавший семилетнему мальчику, почти совершенно
закрытому накидкой из кружев Шантильи.
Лежа в углу дивана, наклонив голову и задрав кверху скрещенные ноги, он
крохотной пилочкой отделывал себе ногти. Стоячий воротничок, носовой платок,
засунутый за вырез жилета, - все в этом мальчугане, от безукоризненно чистой
подошвы ботинок и до ровного пробора посередине головы, отзывалось
солидностью старого франта, старого смешного модника. Маленький старичок,
который уже приобщился к жизни этого мирка, принимая участие во всех
разговорах, подслушивая интимные признания, присутствуя при всевозможных
препирательствах - деловых и не только деловых. Несчастный ребенок, которого
таскают с собой, словно хорошенькую собачонку, на ужины в отдельных
кабинетах, где о нем тут же забывают и откуда на рассвете, совсем сонного,
его приводит к матери официант кафе.
- Видишь ли, Брюхатая, - сказала мать, - теперь, благодаря
электрическому освещению, которое производит такой эффект в сцене с
отравившейся в четвертом акте, сто спектаклей у нас все равно что в кармане.
- А как с другой пьесой? Когда она снова пойдет в Шатле?
- На будущей неделе... Стало быть, он будет должен мне семьсот
франков... Да, он так мил, что дает мне по пятьсот франков с каждой премьеры
и по двести - с повторных спектаклей. И все-таки жить с этим Маккавеем не
слишком сладко... В сущности говоря, козочки мои, я родилась для того, чтобы
выйти замуж за какого-нибудь Ларюэтта и держать в провинции ресторанчик для
актерской братии... Знаете что, мне хочется поехать в Турин, - сказала она
вдруг, убегая в другой конец будуара; потом сделала крутой поворот и, столь
же внезапно вернувшись к своим подругам, крикнула, потрясая вилкой с