"Терри Гудкайнд. Шестое правило волшебника, глава 14. Пропущенный отрывок" - читать интересную книгу автора

губам. Даже причиняя ей боль, Джегань считал свое поведение проявлением
особой благосклонности. Он не раз повторял, что, если у него и возникало
желание целовать женщину, то это была она, Никки. Казалось он уверен, что
проявляя к ней подобные чувства, он не оставляет ей выбора, кроме как
почувствовать то же самое. Словно чувство, высказанное словами, становилось
монетой, на которую по первому требованию можно купить любовь и
привязанность.
И Никки знала, что это - только начало долгой ночи. Долгой пытки. До
наступления утра ей еще не раз придется вынести его неистовую ярость.
Пришло утро, а с ним тупая пульсирующая боль в голове - следствие
побоев. Болело все тело там, куда приходились удары Джеганя, когда он вдруг
осознавал, что добровольное подчинение Никки - лишь его заблуждение. И это
осознание еще сильнее раздражало императора.
Это была долгая ночь на подушках, испачканных ее собственной кровью.
Ночь необычных переживаний и ощущений. Никки знала, что она - зло, и
заслуживает самого грубого обращения. У нее нет морального права
протестовать, даже если то, что с ней вытворяют, ужасно и жестоко. И
совершая насилие, Джегань даже не приблизился к тому, чтобы сравниться с ней
в степени порочности. Джегань был подвержен простым плотским грехами, и в
том не было ничего нового - все люди порочны по своей природе. Но она-то,
Никки, столь равнодушная к страданиям окружающих, была порочна в душе. А это
уже являлось злом в чистом виде. И потому она заслужила все страдания, что
причиняет ей Джегань, от чего в ее душе, погруженной во мрак, мелькнуло
нечто похожее на удовлетворение.
Коснувшись рта, Никки нащупала рану, которая хоть и болела, но уже
затянулась. Можно было бы ее исцелить, только боль от этого не исчезнет. Но
Никки твердо решила, что обратится к одной из Сестер за лечением. Это будет
всяко лучше, чем доставлять Джеганю удовольствие наблюдать за ее страданиями
и болью.
С этим мысли Никки вернулись к раздумьям о сестре Лидмиле.
И тут до Никки дошло, что Джеганя рядом с ней нет. Она села в постели и
увидела, что он сидит в кресле рядом с кроватью и смотрит на нее.
Она потянула на себя простыню в засохших пятнах крови, прикрывая грудь.
- Ты - свинья.
- Но ты не можешь насытиться мной, что бы ни говорила. Ты хочешь быть
со мной, Никки. Почему бы еще ты осталась?
Джегань наблюдал за ней. Его кошмарные глаза пытались найти путь в ее
сознание и... ничего не происходило. Он больше не мог быть ее ночным
кошмаром. Ричард охранял ее сознание.
- Ну, причины вовсе не те, в которые тебе хотелось бы верить. Главным
образом, меня удержали нравственные устои Ордена. Я хочу, чтобы он
процветал. Хочу помочь беспомощным жертвам, хочу положить конец из жизни,
полной страданий. Я хочу, чтобы все, наконец, стали равны и имели все, в чем
нуждаются. Я посвятила этому большую часть своей жизни. Орден увидит, каким
справедливым станет мир. И если ради этого мне приходится терпеть и
поддерживать тебя, то это пустяк, незначительная мелочь.
- Звучит очень благородно. Но, думаю, за этим скрывается нечто большее.
Полагаю, ты ушла бы, если б могла, или... - император улыбнулся, - если бы
действительно этого захотела. Так в чем же дело, Никки?
Размышлять над этим вопросом Никки не хотелось - очень уж болела