"Джудит Гулд. Вспышка (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

фестивалей старых фильмов или во время вечерних и ночных сеансов. Как
завороженная она смотрела па экран, с трудом веря, что эта обольстительная
сирена - ее мать. К тому времени, как на экране загоралась надпись "КОНЕЦ",
ее всегда начинали терзать угрызения совести и охватывала сильнейшая тоска
по дому, и ей хотелось вылететь в Израиль первым же рейсом, и провести как
можно больше времени в кругу родных...
Дэлия почувствовала, что по телу разливается тепло, глаза засияли в
предвкушении воссоединения с семьей, которое она столько раз откладывала и к
которому, несмотря на это, не переставала так страстно стремиться.
Ее мысли с любовью переключились на отца. Каким удивительно красивым
выглядел он в то утро, когда пришел ее проводить, в накрахмаленной рубашке
цвета хаки с короткими рукавами и влажными пятнами под мышками, густыми,
темными, вьющимися волосами на груди, выбивающимися через расстегнутый
ворот. Он всегда держался очень уверенно, но за этой уверенностью скрывались
внутренняя сила, непоколебимая вера в свою правоту и безграничная любовь к
своей семье.
Генерал Дэни Бен-Яков, которого обожала и боготворила дочь, был не
просто главой семьи. В свое время он был неутомимым борцом Хаганаха,
сражающимся за подчинение Палестины неоперившемуся государству Израиль, а
затем с отвагой ястреба, защищающего своих птенцов, охранял это самое
дорогое, почти что святое сокровище, чтобы оно могло остаться оазисом
еврейской свободы посреди постоянно бурлящего котла арабского Ближнего
Востока. За время ее отсутствия он вышел в отставку, что, как ни странно,
способствовало возрастанию его влияния: став штатским, но оставаясь самым
стойким из местных патриотов, он презирал саму мысль о том, чтобы в тишине и
покое наслаждаться жизнью, и охотно согласился стать консультантом при
парламенте Израиля, быстро превратившись в одну из самых влиятельных и ярких
политических фигур. Было обидно, что его, настоящее национальное достояние,
мир знал прежде всего как человека, из-за любви к которому легендарная
королева экрана Тамара покинула головокружительные сияющие высоты своей
голливудской башни, любви, с самого начала имевшей под собой прочное
основание, любви, выдержавшей все испытания и набирающей силы с каждым
прожитым годом.
В мыслях Дэлии возник внушительный образ деда, самого Шмарии Боралеви.
Деда - единственного из живущих на земле людей, который даже теперь вызывал
детский страх и огромное уважение у своей утонченной двадцатидевятилетней
внучки-кинозвезды. Уже тогда, в семьдесят два года, одноногий семейный
патриарх был живой легендой - неофициально обожествленной, - сверхчеловеком,
памятником той эпохи, когда погромы в гетто, находящемся под русской
юрисдикцией и существовавшем со времен Екатерины Великой на территории
восточной Польши и Украины, вынудили евреев искать спасения на необжитой и
неприветливой Земле Обетованной. Сейчас дедушке должно быть... восемьдесят
три? Неужели это правда? Да, и можно не сомневаться в том, что он
по-прежнему пышет здоровьем.
Сколько Дэлия себя помнила, из всех членов ее выдающейся семьи ей легче
всего было вызвать в своем воображении именно образ деда, независимо от
того, где он находился в данный момент. Его искривленное, сухопарое тело с
глубоко прорезанной морщинами кожей, задубевшей и черной от загара после
десятилетий, проведенных под нещадно палящим солнцем, копна непокорных,
выгоревших до белизны волос и длинная косматая борода придавали деду