"Геннадий Гор. Великий актер Джонс" - читать интересную книгу автора

физической идеи? Он пишет, что он убедил актера Джонса в том, что Джонс уже
больше не Джонс, а Эдгар Аллан По, вызванный из прошлого.
- А может, он и в самом деле убедил его, Елизавета?
- Но какое право имел он это делать? С точки зрения этики это преступно.
- Не будем говорить об этике, Елизавета. Это далеко нас заведет. Я не
вижу ничего преступного в том, что Гопс помог Джонсу войти в свою роль и
талантливо ее сыграть. Если рассуждать так, как рассуждаете вы, то нужно
признать каждого режиссера уголовным преступником.
- Не спорю, - сказала Елизавета. - Режиссеры далеко не преступники. Во
всяком случае, не все. Но обратили ли вы внимание на другое?
- Что вы имеете в виду?
- Меня возмущает логическая непоследовательность Гопса. В начале статьи
он намекает, что Эдгар По был возвращен из прошлого для экспериментального
подтверждения вашей гипотезы, а в конце он становится скромным и объясняет
психологическое превращение Джонса его слепой верой в вашу теорию.
- Что ж, это мне даже лестно.
- Ну, вот, - сказала возмущенным тоном Елизавета Меб. - Вы уже готовы
амнистировать Гопса. А заодно и этого мошенника Джонса.
- Вы убеждены, что Джоне мошенник? Какие у вас основания?
Елизавета оставила мой вопрос без ответа и изобразила на своем лице
презрение, презрение и насмешку.
Мне стало не по себе. Вопрос о том, что собой представлял Джонс, имел для
меня отнюдь не только академическое значение. Джонс продолжал посещать мою
квартиру и, перевоплощаясь в Эдгара По, ухаживал за моей несчастной сестрой.
Я как мог противодействовал этому, но он всякий раз говорил мне.
- Не мешайте мне играть.
И каждый раз на его подвижной физиономии появлялось выражение, которое
бывает на лице человека, которому мешают выполнять его долг,
Анна тоже была недовольна моим вмешательством в ее личную жизнь.
- Ты эгоист, Филипп, - упрекала она меня. - Ах, какой ты бессердечный
эгоист! Раньше я в тебе этого не замечала,
Не столько ее слова, сколько сама интонация ее голоса, проникающего до
самых глубин моего существа, действовала на меня. Каждый раз я отступал
перед силой этой интонации и допускал то, что нельзя было допускать. Актер
продолжал появляться в нашей квартире. Сколько я ни размышлял, я не мог
понять истинной его цели. Чем его, мировую знаменитость, могла прельстить
моя бедная сестра?

9

В этот вечер я узнал нечто важное. Придя домой, я застал сестру. Судя по
запаху еще не рассеявшегося табачного дыма, ее гость только что ушел.
- Мне ты не позволяешь курить в твоей комнате, - сказал я - Актеру все
дозволено.
- Он не актер Джонс.
- А кто?
- Эдгар По.
- Довольно повторять нелепости. Дико! А главное, смешно! Ведь ты не
меланезийка с Трибриандовых островов, а цивилизованная женщина, сестра
ученого.