"Геннадий Гор. Электронный Мельмот" - читать интересную книгу автора

ГЕННАДИЙ ГОР


ЭЛЕКТРОННЫЙ МЕЛЬМОТ

ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ


Oбо всем этом трудно составить себе понятие людям, скованным законами
времени, места и расстояний.
Оноре Бальзак.
"Прощенный Мельмот"

Меня разбудил телефонный звонок.
- Слушаю! - сердито крикнул я в трубку.
Ласковый женский голос произнес:
- Ты узнаешь меня?
- Нет, не узнаю.
- А я тебя узнала сразу, хотя не слышала твой голос с позапрошлого года.
- Вы не могли слышать мой голос в позапрошлом году.
- Почему, милый?
Я промолчал.
- Почему, милый? - повторила она.
- Потому что тогда меня не существовало.
Она рассмеялась.
- Ты шутишь? Что же, тебе от роду меньше двух лет? Объясни. И объясни
заодно, почему ты называешь меня на "вы"?
- Для объяснения еще не наступило время.
Слова мои звучали сухо, неубедительно, бессердечно, но что я мог сделать?
Самое лучшее - повесить трубку, и я повесил.
Девушка явно принимала меня за кого-то другого. Не могла она слышать мой
голос в позапрошлом году. Я появился в этом мире всего восемь месяцев
назад. Кто я?
Никто не знает. Все думают, что я Николай Ларионов, человек со странным
выражением лица. Никому не пришло в голову, что я вовсе не человек и под
именем Николая Ларионова ходит существо, не имеющее ни одного родственника
на Земле ни среди живых, ни среди мертвых.
Семья! Когда я слышу это слово, меня словно пронизывает электрический ток.
У каждого живущего здесь есть либо предки, либо родные среди
современников, каждый что-то унаследовал и что-то продолжает. Среди
миллиардов, населяющих Землю, я один свобод ен от какой-либо земной
традиции.
Утром, рано просыпаясь в номере гостиницы, я лежу и думаю. О чем? Все о
том же. Я вспоминаю. Иногда мне хочется все забыть и проснуться с таким
чувством, словно я только что родился.
Но увы, я родился не сегодня и не вчера. Мне есть что вспомнить. И есть
что забыть. В моей памяти хранятся факты более чем двухсотлетней давности.
Например, встреча с Иммануилом Кантом в Кенигсберге, а также пребывание в
Санкт-Петербурге восемнадцатого века. Никто не знает, что я так стар.
Судьба, выражаясь сумрачным языком древних, поставила меня в особые