"Василий Горъ. Джокер для Паука (Пророчество-7)" - читать интересную книгу автора

- Так точно...
- А про то, кто будет Освободителем?
- Пожалуй, что нет... Про него всего одна фраза была, господин! -
вспоминая проповедь, все еще звучащую в его сердце, замотал головой
десятник. - Может быть, в начале речи?
- Вряд ли... - от души пнув переставшее биться тело, Белый грязно
выругался, и, повернувшись к пододвинувшейся ближе толпе, зарычал: - Всем
стоять!!! Строиться в колонну по два и марш за нами... Так, а вы двое -
хватайте тело и тащите его следом...
- Я на посту... - представив реакцию сотника на пропажу и часового, и
начальника караула, Эшер сделал шаг в сторону Амфитеатра, но не тут-то было:
старший тройки, мгновенно возникнув рядом с ним, сомкнул свои пальцы на его
запястье и холодно поинтересовался:
- А я разве спросил, чем ты занимаешься? Бегом!!!
Чувствуя, как предательски задрожали колени, Эшер мигом схватил труп за
щиколотки, и, дождавшись, пока Клок приподнимет туловище, обреченно
поинтересовался:
- Куда нести?
...Во дворе перед зданием, в котором работали дознаватели Белой сотни,
было многолюдно. Вооруженные до зубов монахи в белых рясах то и дело
проносились мимо них с Клоком, спеша по одному Творцу известным делам, и при
этом каждый считал своим долгом вперить пристальный взгляд в непрошеных
гостей. Впрочем, этим их интерес и ограничивался - видимо потому, что кроме
их двоих во дворе находилось еще четыре с лишних десятка перепуганных
горожан. Как потом оказалось, свидетелей этой и других таких же проповедей.
Проявлять интерес к тому, что происходило в других частях столицы, Эшер
не хотел, но трясущиеся от страха перед предстоящими допросами люди и без
дополнительных расспросов тараторили не переставая. Через четверть с лишним
он уже знал, что за последние десять дней в Корфе случилось как минимум три
подобных инцидента. И еще два - сегодня. Каждый был похож на остальные, как
две капли воды: проповедовать начинал обычный с виду горожанин, причем, как
утверждали очевидцы, ни с того ни с сего. Просто вдруг падал на колени,
сжимался в приступе неведомой болезни, потом вставал, вперивал безумный
взгляд в небо или в прохожих, и начинал вести крамольные речи про будущее, в
котором не должно было быть ныне правящего Императора. Зато был неведомый
Освободитель и обязательно начинался новый расцвет Империи Алого Топора.
Проповедь длилась приблизительно три четверти, а к концу часа
проповедник умирал, причем всегда одинаково: у него изо рта начинала идти
кровь, судороги становились все сильнее и сильнее, а потом наступала агония,
во время которой беднягу выворачивало наизнанку.
Все попытки Белых отсрочить наступление смерти к успеху не приводили -
проповедники умирали в муках, причем, вроде бы даже не осознавая того, что
умирают, до самого последнего мгновения своей жизни пытаясь донести до
слушателей свои откровения. И не чувствовали ни боли, ни страха перед
приближающимся небытием...
Что интересно - слова бедняг действовали на всех слушателей
приблизительно одинаково. Несмотря на то, что рассказчики старались не
афишировать свои чувства, у Эшера сложилось стойкое ощущение, что каждый из
них с ностальгией вспоминал эпоху завоеваний, испытывал стыд от осознания
того, что Империя превратилась в затхлое болото, и с надеждой ожидал