"Борис Горбатов. Большая вода (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

Борис ГОРБАТОВ

БОЛЬШАЯ ВОДА


В полярном году есть один в буквальном смысле слова непутевый месяц.
Это какой бы вы думали? Это... июль. Точнее: с 20 июня по 20 июля.
Именно в эту пору Диксон становится островом.
Пароходы еще не ходят, самолеты уже не летают, собаки не бегают.
Словом, в июле люди сидят по домам и ждут. Июль - месяц полного
бездорожья, но зато и предчувствия больших дорог.
Удивляться не следует: в полярном календаре все наоборот. Здесь самый
солнечный месяц апрель, а самый ненастный - август; здесь в октябре уже
зима, а весна, робкая и измученная дальней дорогой, добредает сюда лишь в
конце июня.
И июль здесь - перевальный месяц, гребень года, месяц больших ожиданий
и неясных тревог.
Именно в эту пору дядя Терень с Восточного берега надевает высокие
белые сапоги из белужьей кожи, жирно мажет их ворванью, берет ружье, палку
и табак, вскидывает на спину походный мешок и трогается в путь-дорогу.
- Куда ты собрался, дядя Терень? - удивленно встречает его сосед по
промыслу, молодой парень, зимующий по первому году. - Да кто же в такую
погоду ходит?
- Я хожу, - просто отвечает дядя Терень, - тринадцатый год хожу.
- Куда же ты идешь, дядя Терень?
- А на Диксон.
- С ума ты сошел, старик! Полтораста километров! Оставайся дома. Скоро
пароходы пойдут.
- Мил человек, - удивляется дядя Терень, - как же мне не идти? Я не
пойду, кто же пойдет тогда?
- Да идти-то зачем?
- Идти надо, чудак человек! Я, брат, всю жизнь хожу.
И в деревне, бывало, ходил. Кто же другой пойдет? - бормочет он,
нетерпеливо поглядывая на дорогу. Ему скучно все это объяснять. - Почты не
будет ли какой до Диксона? - спрашивает он, оживляясь. - Так я возьму, да
и пойду, пожалуй.
- Почты? - конфузится сосед. - Нет, что уж... Ну, да коли все равно
идешь, захвати падырку [Падырка - письмецо (ненецк.)]. Тисни там... - и
шепотом прибавляет: - Нехай приезжает, Настя-то...
Дядя Терень усмехается, забирает радиограмму и трогается в путь.
Он идет и бормочет в усы песню, которую сам придумал:

Долог путь до моря сизого... Эх!
Тяжек путь до острова скалистого... Эх!
Где ты, мачта, где, заветная?
Э-эх!

В тундре - весна. Звенят большие и малые ручьи. Со стоном взламываются
речушки в горах. Дрожат покрытые тонкой пленкой заморозков рябоватые
озерца, лужи, купели стоячей, остро пахнущей мхом и землей талой воды.