"Борис Леонтьевич Горбатов. Непокоренные " - читать интересную книгу автора

А обозы всё шли и шли - всё на восток, всё на восток - по пыльной
горбатой дороге, на Краснодон, на Каменск, за Северный Донец, за Дон, за
Волгу.
Но пока тянулась по горбатой дороге ниточка обозов, в старом Тарасе все
мерцала, все тлела надежда. Вдруг навстречу этому потоку людей откуда-то с
востока, из облаков пыли появятся колонны, и бравые парни в могучих танках
понесутся на запад, все сокрушая на своем пути. Только б тянулась ниточка,
только б не иссякала... Но ниточка становилась все тоньше и тоньше. Вот
оборвется она, и тогда... Но о том, что будет тогда, Тарас боялся и думать.
На одном берегу останутся Тарас с немощными бабами и внучатами, а где-то на
другом - Россия, и сыны, которые в армии, и все, чем жил и для чего жил
шестьдесят долгих лет он, Тарас. Но об этом лучше не думать. Не думать, не
слышать, не говорить.
Уже в сумерках вернулся Тарас к себе на Каменный Брод. Он прошел через
весь город - и не узнал его. Город опустел и затих. Был он похож сейчас на
квартиру, из которой поспешно выехали. Обрывки проводов болтались на
телеграфных столбах. Было много битого стекла на улицах. Пахло гарью, и в
воздухе тучей носился пепел сожженных бумаг и оседал на крыши.
Но в Каменном Броде все было, как всегда, тихо. Только соломенные крыши
хат угрюмо нахохлились. Во дворах на веревках болталось белье. На белых
рубахах пятна заката казались кровью. У соседа на крыльце раздували самовар,
и в воздухе, пропахшем гарью и порохом, вдруг странно и сладко потянуло
самоварным дымком. Словно не с Острой Могилы, а с работы, с завода
возвращался старый Тарас. В палисадниках, навстречу сумеркам, распускались
маттиолы - цветы, которые пахнут только вечером, цветы рабочих людей.
И, вдыхая эти с младенчества знакомые запахи, Тарас вдруг подумал остро
и неожиданно: "А жить надо!.. Надо жить!" - и вошел к себе.
Навстречу ему молча бросилась вся семья. Он окинул ее широким
взглядом - всех, от старухи жены Евфросиньи Карповны до маленькой Марийки,
внучки, и понял: никого сейчас нет, никого у них сейчас нет на земле, кроме
него, старого деда; он один отвечает перед миром и людьми за всю свою
фамилию, за каждого из них, за их жизни и за их души.
Он поставил палку в угол на обычное место и сказал как мог бодрее:
- Ничего! Ничего! Будем жить. Как-нибудь... - и приказал запасти воды,
закрыть ставни и запереть двери.
Потом взглянул на тринадцатилетнего внука Леньку и строго прибавил:
- И чтоб никто - никто! - не выходил на улицу без спросу!
Ночью началась канонада. Она продолжалась много часов подряд, и все это
время ветхий домик в Каменном Броде дрожал, точно в ознобе. Тонко дребезжала
железная крыша, жалобно стонали стекла. Потом канонада кончилась, и
наступило самое страшное - тишина.
Откуда-то с улицы появился Ленька, без шапки, и испуганно закричал:
- Ой, диду! Немцы в городе!
Но Тарас, предупреждая крики и плач женщин, строго крикнул на него:
- Тсс! - и погрозил пальцем. - Нас это не касается!


2

Нас это не касается.