"Николай Горбачев. Ракеты и подснежники " - читать интересную книгу автора

- Телеграмму получил?
- Едет, Юра. Вот! - выпалил я.
Меня распирало от радости. Сунул ему телеграмму. Она стала переходить
из рук в руки. Офицеры поздравляли, отпускали шутки:
- На седьмом небе небось?
- Спрашиваешь у больного здоровья! Не видишь по его индикатору? Вон
как светится!
- Давай-давай, не стесняйся - событие!..
Когда телеграмма оказалась у старшего лейтенанта Буланкина, он повертел
ее с ухмылкой, молча передал соседу.
- Чего ты лыбишься? - внезапно взорвался Юрка Пономарев. - Ну,
неприятно тебе, когда люди о работе, делах говорят - желчь покоя не дает,
но тут-то чему ухмыляться? Человек радуется - жена приезжает...
Широко расставленные глаза Буланкина, смотревшие твердо и нагловато,
остановились на Юрке. В глубине их застыли довольные блестки.
- Чему, говоришь? - процедил Буланкин и, валко поднявшись со
скамейки, бросил папиросу в яму. - Не выдержит она здесь, на этом курорте.
- Как ты сказал?! - Юрка нахохлился, будто петух перед дракой. Шея
его смешно вытянулась, и весь он своей высокой и не очень складной фигурой
подался вперед, к Буланкину.
- А так... Его здесь за непочитание родителей держат, - Буланкин
кивнул на меня, - а ее, москвичку, кто будет держать в "медвежьей берлоге"?
Уразумел?
Он медленно, лениво, видимо с сознанием своей правоты, заковылял по
дорожке к кабинам локатора. Я даже не успел сообразить - оскорбиться и
ответить или пропустить глупость мимо - так быстро все произошло.
Буланкин вообще был человеком ядовитым, недовольным судьбой. Он считал,
что перерос свое звание и должность, и при случае с ехидцей шутил: "Чего
мне? Еще только двадцать девять лет, а я уже кругом "старший"! И лейтенант
старший, и техник старший". Служить он не хотел и во сне и наяву грезил о
гражданке.
Его выходка обескуражила товарищей. С минуту все молчали.
- Не обращай внимания, - поморщившись, сказал Юрка. - Есть такие
зверьки, которые по всякому поводу гнусный запах распространяют.
Застенчивый старший лейтенант Ивашкин с конопатинами, усеявшими его
переносицу - их будто устраивало только одно это место на всем узком лице,
-- сердито заморгал покрасневшими от бессонницы веками:
- Вот еще Моисей-пророк объявился!
Молчаливый от природы, Ивашкин был удручен большим и тяжелым
испытанием, свалившимся на него. Восемь месяцев назад жена родила сына. Они
были первыми жильцами гарнизона, зимовали в недостроенном домике, и жена не
убереглась - застудила груди. Теперь она постоянно ездила в город на
перевязки или на очередную операцию. Ребенок рос болезненным и хилым. По
ночам кричал, и, жалея жену, Ивашкин часами вышагивал с ребенком на руках по
комнате. А утром, до развода на занятия, успевал сходить в ближайший лесной
поселок, в семи километрах от гарнизона, и принести малышу молока.
- Иди, Костик, к комдиву, докладывай! - Юрка положил мне руку на
плечо. - Встречай свою Наташку и вези. Веселей у нас будет. - Он
подтолкнул меня легонько: - Иди, не мешкай!
Некрасивая стычка вскоре забылась, возможно потому, что весь я был